акционером «Дискавери» и к тому же университетским другом издателя.

Кому же, как не Анжеле, могла достаться честь первой опуститься с аквалангом и камерой к лежащему на не слишком большой глубине и некогда полностью погребенному под многометровым слоем песка, теперь, впрочем, специальными машинами расчищенного, испанскому галеону.

Сделав серию уникальных снимков под водой, она занялась артефактами на плавучей платформе: бесформенными кусками слипшихся воедино серебряных монет, тускло мерцающими золотыми дублонами, отлично сохранившейся корабельной посудой, рындой с названием галеона и эфесом шпаги, в который был вмонтирован крупный рубин.

Апофеозом коллекции подводных сокровищ был массивный золотой перстень с гербом сбоку и безупречным квадратным изумрудом: с большой степенью вероятности он принадлежал зятю испанского вице-короля, который был послан своим тестем к мадридскому двору и утонул во время штурма с ушедшим на дно галеоном.

Анжела знала, что публика обожает подобные драгоценные вещицы, хотя ее саму гораздо более занимала история крошечного золотого крестика, обувной, прямо как новенькой, пряжки и кружки, из которой кто-то пил добрых четыреста лет назад.

Она как раз завершала серию снимков, когда раздался чей-то встревоженный крик.

Выйдя на палубу, она заметила людей, столпившихся около одного из участников экспедиции по подъему с океанского дна сокровищ: он сидел, тяжело дыша и не реагируя на обращенные к нему вопросы.

– Его медуза ужалила, – сказал кто-то.

Тут несчастный потерял сознание, и Ванька шепнул Анжеле:

– Если это «португальский кораблик», то плохи дела: зачастую такая встреча заканчивается для человека смертью…

Начальник экспедиции тем временем куда-то звонил, требуя предоставить вертолет, а потом заявил:

– Береговая охрана сейчас на другом задании, к нам они могут прибыть не раньше чем через час…

Глядя на бледного, распластавшегося на платформе участника экспедиции, ужаленного медузой, Анжела понимала: часа у него нет.

Тут кто-то указал вдаль, где находился частный остров.

– У них же имеется гидросамолет, он туда часто прилетает! И обычный, чартерный, кстати, тоже – там посадочная линия имеется.

Начальник экспедиции моментально принял решение.

– Кому принадлежит остров?

Никто этого точно не знал: называли имя русского миллиардера, эпатажного рэпера и известной голливудской дивы.

– Да хоть самому Делберту Грампу – помогите погрузить пострадавшего в моторку, мы отправляемся туда немедленно.

Он имел в виду скандально известного нувориша, который недавно заявил, что намеревается баллотироваться в президенты.

Начальник посмотрел на Анжелу.

– Если это в самом деле русский миллиардер, вы сможете с ним поговорить?

– А если Делберт Грамп? – осведомилась она и прыгнула в лодку. – Впрочем, с ним мне тоже приходилось сталкиваться.

Встреча с Делбертом Грампом, который пожелал увековечить свое разношерстное семейство, в основном детей от разнообразных жен, на гигантской фотографии в стиле Ренессанса, прошла не так уж гладко: громогласный невоспитанный миллиардер с президентскими амбициями начал приставать к Анжеле, и это в присутствии своей жены – бывшей модели из Восточной Европы, с которой Анжела к тому же была шапочно знакома по старым подиумным временам.

Анжела, потрепав миллиардера по пухлой щечке, заявила, что исполнять его заказ не намерена и, игнорируя его вопли и угрозы засудить ее на многие миллионы, под благосклонным взглядом улыбающейся супруги Грампа удалилась прочь.

Да, если владелец острова – Грамп, то ничего хорошего не жди – такой и умирающего в лодке может самолично ногой отпихнуть обратно в океан.

Значит, придется отпихнуть самого Делберта и экспроприировать его самолет для срочной доставки ужаленного медузой на материк.

Когда они подошли к причалу частного острова, напоминавшего внешне рай в представлении поклонников креационизма (пальмы, бесконечный пляж, бирюзовый океан), к ним уже спешил облаченный в черную (несмотря на жару) униформу человек из обслуги.

Начальник экспедиции, быстро объяснив ситуацию, потребовал оказать им помощь. Впрочем, к тому времени к пирсу направлялся элегантный мужчина во всем белом, породистое лицо и улыбка которого показались Анжеле смутно знакомыми.

Ну да, как оказалось, это был Джерри Уайтсток, овеянный легендами мультимиллионер, занимавшийся рискованными биржевыми сделками и являвшийся для многих своего рода бизнес-гуру. Кажется, и на своих книгах, поясняющих, как сколотить ни на чем состояние, он сам сколотил весьма солидное состояние – в придачу к своим многим миллионам, заработанным на бирже.

Все вместе и позволило ему стать владельцем личного острова у побережья Флориды, на котором они сейчас и находились.

С самим Уайтстоком Анжела знакома не была, однако делала когда-то, еще в те времена, когда Стивен был жив, серию гламурных фото для могущественной кураторши из Метрополитен-музея, говорливой француженки, о которой шептались, что она – любовница того самого Джерри Уайтстока.

Мультимиллионер, который в личном общении был крайне предупредителен и ничуть не заносчив, не стал канителиться и заявил, что самолично сядет за штурвал гидросамолета и доставит пострадавшего в клинику на материк.

Уже десять минут спустя гидросамолет, разбежавшись по глади океана, поднялся в воздух, унося с собой жертву медузы и начальника экспедиции.

Анжела же, которую Джерри Уайтсток узнал, хотя знакомы они не были, осталась: хозяин острова настоятельно попросил ее дождаться его возвращения и строго-настрого приказал слуге исполнять все прихоти столь известной гостьи.

Еще бы, как упомянул мультимиллионер, он с детства читал «Дискавери», выписывал его и сейчас и был поклонником работ Анжелы.

Так как пренебрегать желаниями спасителя было негоже, Анжела отправилась вслед за слугой на остров, где ее провели в выстроенный в замысловатом, соответствовавшем антуражу острова, стиле особняк.

Там ее встретила уже знакомая ей кураторша Метрополитен-музея. Ну да, прическа другая. Но все те же резкие жесты, те же звенящие золотые браслеты-обручи на тонких руках. Как же ее звали…

– Мадлен! – напомнила та, целуя Анжелу в щеку на правах старой знакомой, которой, конечно же, не была.

Но Анжела знала: ее, известного фотографа, в мире богатых и знаменитых считали за свою.

Хотя к этому миру она уже давно не принадлежала и вряд ли вообще когда-то была его частью.

– Хотите что-то выпить или, быть может, перекусить? – щебетала француженка, говорившая по-английски бегло, но с явным акцентом.

Может, специально культивировала, чтобы подчеркнуть свое происхождение? Потому что от своего собственного Анжеле за эти годы удалось избавиться.

А ведь когда-то она ненавидела в школе английский! Только сколько в ее жизни было этих самых школ, когда она с мамой кочевала по стране. С мамой и Никиткой.

Отчего она вспомнила эти давние истории, сидя на плетеном кресле, что стояло на гигантской террасе выстроенного явно талантливым архитектором дома мультимиллионера Джерри Уайтстока на острове вблизи побережья Флориды?

Видимо, надо было занять чем-то мозг, потому что слушать нескончаемую болтовню Мадлен, позвякивающую золотыми браслетами, было решительно невозможно.

Если