— Как удобно, — заметила я.

Вторник, уже некоторое время предававшаяся размышлениям, наконец спросила:

— А разве Хроностража не может отправиться назад в тот промежуток времени, когда дедушка Майкрофт уже написал рецепт, но еще не оставил его на «Геспере»?

— Не волнуйся, — подмигнул Пятница, — это всего двадцать восемь минут, и старший я прикрыл их на том конце. От нас требуется только позаботиться, чтобы рецепт оставался в «Крушении „Геспера“». Мы можем выиграть эту битву исключительно за счет бездействия, что меня как подростка вполне устраивает.

Только по пути домой я внезапно вспомнила о Дженни.

— О боже! — в панике воскликнула я. — Мы оставили Дженни дома одну!

Лондэн взял меня за руку, сжал ее, и я почувствовала, как мне на плечо легла рука Пятницы.

— Все в порядке, милая, успокойся. Мы оставили ее с миссис Боллуан-Котл.

Я нахмурилась.

— Нет, не оставили. Ты сказал, что она строила палаточный лагерь на чердаке. Вышли мы сразу же. Как мы могли забыть?

— Любимая, — глубоко вздохнул Лондэн, — Дженни не существует.

— Что ты говоришь?! — Я даже подавилась от подобной глупости. — Разумеется, Дженни существует!

— Папа прав, — успокаивающе произнес Пятница. — Дженни никогда не было.

— Но я же помню ее…

— Это Аорнида, мам, — внесла свою лепту Вторник. — Она наградила тебя этой навязчивой идеей семь лет назад, и нам не удается от нее избавиться.

Меня охватила паника.

— Не понимаю… Я же помню про нее все! Ее смех, каникулы, тот раз, когда она свалилась с велосипеда и сломала руку, ее рождение — вообще все!

— Это Аорнида так тебе отомстила, — сказал Лондэн. — Когда она не сумела стереть из твоей памяти меня, она оставила тебе Дженни, за что и мотает свой тридцатилетний срок.

— Сука! — взревела я. — Я убью ее за это!

— Выбирай выражения, мам, — подала голос Вторник, — мне же всего двенадцать. Кроме того, даже если ты ее убьешь, мы подозреваем, Дженни останется при тебе.

— О ч-черт! — Соображение постепенно вытесняло смятение и ярость. — Так вот почему она никогда не появляется за столом!

— Мы делаем вид, что Дженни существует, дабы минимизировать вероятность приступа, — пояснил Лондэн. — Вот почему мы сохраняем ее комнату как есть, и вот почему ты натыкаешься на ее вещи по всему дому — это чтобы, оставшись одна, ты не впадала в панику, что потеряла дочь.

— Злобная маленькая корова! — пробормотала я, потирая лицо. — Но теперь, когда я знаю, мы можем что-то с этим поделать.

— Все не так просто, любимая, — отозвался Лондэн с печалью в голосе. — Аорнида поистине злопамятна. Через несколько минут ты все начисто забудешь и снова будешь уверена, что у тебя есть дочь по имени Дженни.

— То есть, — медленно проговорила я, — я уже так делала?

Мы припарковались у нашего дома, и Лондэн заглушил двигатель. В машине повисло молчание.

— Иногда приступов не бывает по нескольку недель, — негромко произнес Лондэн, — в иные времена случаются по два-три в час.

— Так ты поэтому работаешь дома?

— Да. Мы же не можем допустить, чтобы ты каждый день ходила в школу, рассчитывая забрать дочку, которой нет.

— Значит… ты объяснял мне все это и раньше?

— Много раз, милая.

Я тяжело вздохнула.

— Я чувствую себя законченной кретинкой, — тихо сказала я. — Это первый приступ за сегодня?

— Третий, — ответил Лондэн. — Это была трудная неделя.

Я оглядела своих родных — все они смотрели на меня с такой нежностью и беспокойством о моем благополучии, что я разрыдалась.

— Все в порядке, мам, — сказала Вторник, держа меня за руку, — мы позаботимся о тебе.

— Вы самая лучшая, самая любящая, самая заботливая семья, какая только есть на свете, — произнесла я между всхлипами. — Простите, если я в тягость.

Они дружно велели мне не быть такой дурой. Я велела им не выражаться, и Лондэн выдал мне свой платок промокнуть слезы.

— Итак, — сказала я, вытирая глаза, — как же это работает? Как я перестаю помнить тот факт, что Дженни не существует?

— У нас свои способы. Дженни ночует у Ингрид, годится?

— Годится.

Он наклонился ко мне и поцеловал, потом улыбнулся и обратился к ребятам:

— Давайте, команда, ваш выход.

Пятница сильно ткнул Вторник под ребра. Она взвизгнула.

— Это еще за что?!

— За вредность!

— Я лучше буду врединой, чем тупицей. И более того, «Урановая коза» — фуфло, а Уэйн Скунс не смог бы сыграть на гитаре даже ради спасения собственной жизни!

— Ну-ка повтори!

— А ну прекратите, оба! — раздраженно прикрикнула я. — По-моему, Пятница сегодня доказал, что он не тупица, в этой истории с коротким Настоящим, поэтому просто прекратите. Вот так. Я знаю, бабушка чем-то нас кормила, но не хочет ли кто-нибудь нормальной еды?

— В холодильнике есть пицца, — сказал Лондэн, — можем ее съесть.

Мы вылезли из машины и двинулись к дому под перебранку Пятницы со Вторник.

— Вредина.

— Тупица.

— Вредина.

— Тупица.

— Я сказала прекратить.

Внезапно я кое-что вспомнила.

— Лонд, а где Дженни?

— Ночует у Ингрид.

— Ах да. Опять?

— Эти двое не разлей корыто.

— Да уж, — нахмурилась я, — не разлей корыто.

Безотказэн позвонил за ужином. Это было необычно для него, но не совсем неожиданно. Мы с Колом слиняли из «Акме», будто нашкодившие пятиклассники, так как не хотели, чтобы нам попало за стоимость ковра для майора Оззорнейка, не говоря уже о том, что это заняло у нас обоих весь день и больше мы ничего не сделали.

— Плохо дело, — начал Безотказэн чрезмерно серьезным тоном, к которому прибегал, когда бывал раздражен, расстроен или рассержен.

Вообще-то контрольный пакет в «Акме» принадлежал мне, но исполнительным директором был он, поэтому повседневные операции лежали на нем.

— Мне не кажется, что все настолько плохо, — сказала я, переходя в оборону.

— Ты спятила? — отозвался Безотказэн. — Это катастрофа!

— У нас случались проблемы и пострашнее, — начала раздражаться я. — По-моему, главное — сохранять чувство меры, тебе не кажется?

— Ну да, — ответил он, — но если мы позволим подобным вещам войти в норму, неизвестно, к чему это приведет.