Она начала думать о Викторе, о том, что она должна доверять ему, больше говорить с ним, объяснять, чего она ждет от него. Почему-то появилась уверенность – теперь у них с мужем все пойдет по-другому: они оба многое поняли и многому научились друг у друга, у людей, у жизни. Может, она родит ребенка и научит его жить так, чтобы быть счастливым, научит, как идти по дороге в рай…

На столе у Аллы Викентьевны в вазе снова стояли белые розы.

За окном гремел гром, шумел ливень; в офисе было темно, но она не зажигала света. Запах роз смешивался с запахом кофе. Громов вошел с улицы, неся с собою свежесть дождя.

– Мне не звонили? – поинтересовался он, отряхиваясь. – Ну и ливень! Пока добежал от машины до крыльца, весь промок!

– Вам звонил господин Смирнов, – доложила секретарша, улыбаясь. – Сказал, что через полчаса перезвонит. Сейчас как раз…

Она не успела посмотреть на часы, как зазвонил телефон. Громов в нетерпении схватил трубку.

– Алло, Всеслав? Чем порадуешь?

Игорь Анатольевич слушал, и лицо его светлело, складки на лбу и у губ разглаживались. Смирнов отлично справился со своей задачей! Он рассказал, что предполагаемый убийца Матвеева никакого отношения к Громову и его делам не имеет и поэтому пусть его личность останется неизвестной. Игорь Анатольевич с этим спорить не стал: он был не любопытен. Раз его это не касается, тем лучше. Зачем лишние заботы? Главное – это дневники! А их Смирнов нашел.

– Я решил их сжечь, Игорь Анатольевич. В доказательство того, что работа выполнена, я привезу вам страницы, которые касаются вас лично. Остальное уничтожу. Вы не против, надеюсь?

Громов был не против. Он давно ждал этой новости. Игорь Анатольевич еще раз похвалил себя за то, что обратился за помощью к Смирнову. Славка не подвел!

– А что там насчет слежки? – поинтересовался он. – Я по своим каналам проверил – никто ничего не знает. Служба безопасности вроде бы ни при чем. Ты что-нибудь выяснил?

– Да, не беспокойтесь. Просто излишне любознательный сотрудник попался, но я это улажу. Думаю, больше он не появится.

– Всеслав, дружище, у меня нет слов, как я рад! Приезжай с бумагами, выпьем коньячку, поговорим, торжественно уничтожим «компрометирующие документы». А?

– Хорошо, Игорь Анатольевич, только попозже.

Славка ждал Еву. Она сказала ему, что едет собирать вещи. Больше находиться с Рязанцевым в одной квартире ей невмоготу.

«Пока поживет в маминой комнате, а там видно будет», – решил Всеслав.

Смирнов сам не ожидал, что его так обрадует согласие Евы временно переехать к нему. Он догадывался, что она опасается Олега, и поэтому в квартире Смирнова для нее будет гораздо спокойнее, чем где-либо еще, но это было неважно. Главное – она будет здесь, с ним рядом, и… все остальное произойдет само собой. Славка доверял своему чутью, а оно подсказывало, что Ева не совсем равнодушна к нему. Несмотря на все свои потрясения и разочарования, на все, что он узнал об этой женщине, она оставалась необыкновенно милой и желанной. Черт! Денис Матвеев здорово разбирался в женщинах… Прекрасная Аглая, Ева… коллекция шедевров!

Смирнов устыдился своих мыслей. Ева не такая, как все! Вот Соломирская – уж на что красавица, а Славка к ней совершенно равнодушен. Значит, он любит Еву. Любит! Он узнал это чувство, как безошибочно узнавал в жизни все настоящее. Единственная оплошность с Жанной в счет не шла, тогда он был молодым, зеленым и глупым. Сейчас все по-другому: он постарается дать этой женщине все, что она захочет. Никаких щенячьих восторгов, как в юности, – только бесконечное внимание, забота и поддержка: мужское плечо, на которое можно опереться и не думать о штормах и ураганах. Ева именно такая женщина, которая ему нужна, и он должен завоевать ее доверие. Это будет непросто, ввиду того, что с ней произошло! Ну и что? Славка любил решать трудные задачи.

А с Рязанцевым он разберется. Позвонит и скажет, что дневники, фотографии и бумаги у него, в надежном месте. Если Олег оставит Еву в покое, то он может забыть обо всем и жить спокойно. Не дай бог, ему вздумается принести ей хотя бы малейшую неприятность – тогда пусть пеняет на себя! Мало ему не покажется.

Смирнов думал о том, что настоящая война происходит не в окопах и траншеях, а совершенно в другом месте. Борьба между добром и злом не прекращается ни на мгновение, и истинное поле этой великой битвы – сердца людей. Именно там все и происходит: и победы, и поражения, и временные отступления для накопления сил, и подвиги, и предательство, и забвение, и слава. Это – извечное стремление человечества к красоте и любви, что в конечной и высшей точке – одно и то же.

Люди свершают свой земной путь, полный тревог, опасностей, вдохновения и восторга, путь над бездной, из туманных и темных глубин которой за ними повсюду следят глаза дьявола, ожидая, что вот-вот кто-нибудь оступится и полетит вниз, сорвется в пропасть, из которой нет возврата…

Ева с легким сердцем закрыла за собой дверь квартиры. «Идеальная» семья перестала существовать. Это стоило как следует отметить! Она вспомнила, как они со Славой подожгли сложенные стопкой дневники. Клубился черный вонючий дым, будто горели не тетради, а что-то ядовитое, отвратительное и мерзкое.

Последние страницы «падший ангел» дописывал перед самой смертью. Он предчувствовал свой конец, жуткий финал игры под названием: «Жизнь Дениса Матвеева, который любил развлекаться, играя людьми, как шахматными фигурками».

Знаменитый маэстро, «великий комбинатор» в последние дни чувствовал себя уставшим. Такого он за собой никогда раньше не замечал. Он исключительно редко болел и не знал, каково это – недомогание, вялость и упадок сил. Беспечность, бодрость и азартный огонек – вот что было для него более характерно! А тут вдруг, ни с того, ни с сего, навалились апатия и уныние. Денис даже почувствовал спад сексуальной активности, что привело его в состояние, близкое к панике.

«Обнаженная Венера», поправляющая волосы, неизменно возвращала ему былую мужскую силу, – стоило прикоснуться к ней трепетными пальцами, ощутить волшебную шероховатость ее бронзового тела, как приходила на память Маргарита, ее белые, не тронутые загаром груди, гибкий девичий стан… и в крови зарождались влечение и страсть.

С некоторых пор статуэтка вызывала у Дениса странное ощущение беспокойства, беспричинного страха.

Первое время он игнорировал это непонятное явление, заставляя себя заниматься обычными делами. Но положение не только не улучшалось, – оно все больше усугублялось: не резко, а медленно и постепенно, как бы нехотя. Денис уже начал понемногу привыкать к новому состоянию, как неожиданно накатил кризис. Начало лета всегда вызывало у него легкую ностальгию по прошлому, какую-то непонятную тоску… Но в этот раз тоска захлестнула его, как волна цунами.

Денис с конца мая жил в мамонтовском доме. Шумели сосны. За окнами стоял темный дождливый вечер, такой же, как сотни других вечеров. По крыше монотонно барабанили частые капли. Денис ощутил тяжелую грусть, преддверие сильнейшей душевной боли, против которой он оказался бессилен. Все его исключительные и редкие способности размышлять и анализировать оказались бесполезными. Он цепенел и не мог совладать с собой. Что это? Откуда оно взялось? Болезнь или сумасшествие?.. Впервые появились вопросы, на которые его знаменитый ум не смог дать ответов.