class="p1">Глинн перестал бормотать и повернулся к д’Агосте:

— У вас есть какие-нибудь вопросы или замечания, лейтенант?

— Да, замечание: весь этот план — чистое безумие.

— Пожалуй, мне стоит по-другому сформулировать вопрос: у вас есть какие-нибудь существенные замечания?

— Вы, похоже, считаете, что я смогу преспокойно туда проникнуть, устроить там представление, а потом уйти как ни в чем не бывало? Не забывайте: мы говорим о Херкморе, — и хорошо бы мне не кончить свои дни в камере по соседству с Пендергастом.

Выражение лица Глинна нисколько не изменилось.

— Если вы будете придерживаться сценария, не возникнет никаких проблем и вы выйдете оттуда «как ни в чем не бывало». Мы продумали все до мелочей и знаем, как охрана и персонал тюрьмы прореагируют на каждый ваш шаг. — Глинн неожиданно растянул тонкие губы в грустной улыбке. — Видите ли, именно в этом и состоит серьезная уязвимость данной тюрьмы. В этом да еще в электронных браслетах, передающих информацию о местонахождении каждого заключенного… очень глупое нововведение.

— Если я проникну на территорию и меня обнаружат, разве это их не насторожит?

— Как я уже говорил, ничего не произойдет, если вы будете в точности следовать сценарию. Вы и только вы можете получить критически важную для нас информацию и провести необходимую подготовительную работу.

— Подготовительную работу?

— Совсем скоро я расскажу о ней.

Д’Агоста ощутил новый приступ раздражения.

— Простите, что говорю вам это, но все ваше планирование пойдет псу под хвост, как только я окажусь за стенами тюрьмы. Это реальный мир, и люди непредсказуемы. Вы не можете знать, как они себя поведут.

Глинн неподвижно смотрел на него.

— Простите, что возражаю вам, лейтенант, но человеческие существа на самом деле до противного предсказуемы. Особенно в таком месте, как Херкмор, где правила поведения расписаны до мелочей. Мой план кажется вам слишком простым, даже глупым, но в этом-то и заключается его сила.

— Уверен, все кончится лишь тем, что я окажусь в еще большем дерьме. — Сказав это, д’Агоста посмотрел на Констанс, но девушка сидела, уставившись на огонь, и, казалось, даже не слышала его слов.

— Мы никогда не ошибаемся, — произнес Глинн. Его голос оставался таким же невозмутимым, и это больше всего бесило д’Агосту. — Это наша гарантия. От вас же, лейтенант, требуется лишь следовать нашим указаниям.

— Я знаю, что нам действительно требуется — помощник из числа персонала. И не говорите мне, что охранников нельзя склонить к сотрудничеству подкупом или шантажом. Господи, да они сами мало чем отличаются от преступников! По крайней мере я других не встречал.

— Только не в Херкморе. Любая попытка договориться с кем-нибудь из них заранее обречена на неудачу. — Гленн подъехал к столу. — Но если я скажу, что у нас там есть свой человек, это придаст вам уверенности?

— Черт возьми, конечно!

— И вы согласитесь с нами сотрудничать, пообещав не высказывать сомнений?

— Если человек достаточно надежный — да.

— Думаю, вы сочтете наш источник сверхнадежным. — С этими словами Глинн взял со стола листок бумаги и вручил его д’Агосте.

Д’Агоста посмотрел на него — столбик цифр, и напротив каждой — два временных значения.

— Что это? — спросил он.

— График смены охранников в одиночном блоке в период, закрытый для посетителей, — с десяти вечера до шести утра. И это лишь один пример того, какой информацией мы располагаем.

Д’Агоста недоверчиво уставился на него:

— Черт! Как вам удалось это получить?

Глинн позволил себе улыбнуться — по крайней мере д’Агоста именно так истолковал слабое движение его тонких губ.

— В этом заслуга нашего внутреннего источника.

— И кто же это, позвольте узнать?

— Вы с ним хорошо знакомы.

Удивление д’Агосты усилилось.

— Вы хотите сказать, что это…

— Совершенно верно, специальный агент Пендергаст.

Д’Агоста чуть не сполз со стула.

— Но как он сумел с вами связаться?

На этот раз на лице Глинна засияла настоящая улыбка.

— Как, лейтенант, неужели вы не помните? Вы же сами принесли мне его сообщение!

— Я?

Пошарив под столом, Глинн вытащил оттуда пластиковую коробку. Д’Агоста заглянул в нее и, к своему изумлению, увидел мусор, собранный им во время вылазки, предпринятой с целью изучения окрестностей тюрьмы. Обертки от жвачки, клочки льняной ткани были тщательно высушены, выглажены и помещены в пластиковые файлы. Внимательнее посмотрев на кусочки ткани, д’Агоста разглядел на них еле заметные надписи.

— В камере Пендергаста, как и в большинстве старых камер в Херкморе, устаревшая система канализации, сток из которой попадает в расположенный за стенами тюрьмы водосбор, а оттуда — в Херкмор-Крик. Пендергаст пишет сообщения на обрывках бумаги и клочках ткани, бросает их в канализацию, и они со сточными водами попадают в ручей. Все очень просто. Эта идея пришла нам в голову, когда департамент охраны природы обвинил Херкмор в загрязнении местных водоемов.

— А где же он взял чернила? И письменные принадлежности? Ведь их отбирают в первую очередь.

— Если честно, мне это неизвестно.

В комнате повисло молчание.

— Но вы были уверены, что он каким-то образом свяжется с нами, — наконец тихо произнес д’Агоста.

— Конечно.

Лейтенант был потрясен.

— Осталось только найти способ самим связываться с Пендергастом.

В глазах Глинна вспыхнули лукавые огоньки.

— Как только мы узнали, в какой камере он содержится, это уже не составляло никакого труда.

Д’Агоста не успел ответить, потому что вдруг услышал странные звуки — тихое, но требовательное попискивание, раздававшееся со стороны Констанс. Повернувшись, Винсент увидел, что она поднимает с ковра маленькую белую мышку, очевидно выпавшую у нее из кармана. Успокоив зверька ласковым шепотом и осторожными поглаживаниями, девушка вернула его в укрытие, потом, заметив воцарившуюся в комнате тишину и почувствовав устремленные на нее взгляды, подняла глаза и неожиданно покраснела.

— Какое прелестное животное, — через мгновение сказал Рен. — Не знал, что ты любишь мышей.

Констанс робко улыбнулась в ответ.

— Где же ты ее взяла, дитя мое? — продолжал Рен высоким напряженным голосом.

— Я… я нашла ее в подвале.

— Неужели?

— Да, среди коллекций. Там столько вещей — все буквально забито.

— Но она кажется совсем ручной. К тому же белые мыши не бегают сами по себе.

— Может, она убежала от хозяев? — произнесла Констанс с едва заметным раздражением и поднялась. — Я устала. Надеюсь, вы меня извините. Спокойной ночи!

Когда девушка ушла, некоторое время все молчали. Первым заговорил Глинн, и голос его звучал очень тихо:

— Среди тех записок было еще одно сообщение от Пендергаста — очень важное, но не имеющее отношения к тому, чем мы сейчас занимаемся.

— И о чем же в нем говорилось?

— О ней. Он просил вас, мистер Рен, не спускать