Впрочем, Петр все же предложил Якову помощь России, вот только претендент даже не захотел ничего слушать про ирландский престол. Он заявил, что готов получить все, но не собирается довольствоваться объедками со стола самозванца Георга. Вот если русский император согласится отвоевать для него трон Англии, то его благодарность не будет знать границ в разумных пределах.

Кстати, с такой же наживкой забрасывал удочку и папа. Петр едва не порвал послание этого наместника божьего на Земле. За кого они там вообще держат русского императора?! Хорошо хоть это было послание, а не личная беседа. Побесился-побесился да и составил вполне корректный ответ.

Мол, ему, Петру, все едино, появится ли Ирландское королевство или нет, остров уже никогда не будет владением Англии. И только от папы зависит, в каком качестве там останется русская армия, как хозяева или как союзники нового короля. Что же до последнего, то коль скоро Стюарты считают его предложение ниже своего достоинства, то он готов рассмотреть иную кандидатуру.

Признаться, когда он отправлял Ласси, то делал на него ставку именно как на военного. Главнокомандующий ирландской армией, вот какое место Петр определял для Морица. Но ввиду того, что договориться с Яковом не удалось, император кардинально пересмотрел свою позицию по данному вопросу. И вообще, отчего бы в Европе не появиться новому королевскому роду.

Переговоры длились почти два года, Петр и папа все же сумели договориться. И скорее всего причина была в том, что уж папа-то точно ничего не терял, а только приобретал. Причем это не должно было стоить ему никаких усилий, разве только благословить новый королевский род Ласси. Они имели древние ирландские корни и на протяжении веков являлись ревностными католиками, несмотря на долгие годы, проведенные на службе в православной России.

Кстати, помимо благословения папы, не забыли о том самом народе, который никто и никогда не желал брать в расчет. И очень зря, надо заметить. Решение принимали всем миром в каждом графстве, и решала не знать, которая не смогла в свое время уберечь страну от разорения, а потом шла на всяческие договоренности с англичанами. Решал народ, и ирландская армия строго за этим присматривала.

Впрочем, никто не сомневался в том, какое именно будет принято решение. Мориц Ласси, возглавивший союзную ирландско-российскую армию, был не просто на пике популярности, его едва не боготворили. После нанесения англичанам сокрушительного поражения, в результате которого от семидесятипятитысячной армии не осталось и следа, многие горячие головы предлагали идти дальше. Народ повалил в армию буквально толпами.

Большинством владела только одна мысль – переправиться через пролив и, воссоединившись с шотландцами, уничтожить Англию. А буде шотландцы не захотят присоединиться к родственному народу, то пустить кровь и им. Это было просто безумие какое-то. Но, с другой стороны, трудно ожидать иного от веками угнетаемого народа, вдруг обретшего силу и сумевшего поднять голову.

Однако командующий объединенными силами повел себя иначе. Конечно, не обошлось без жестких мер. В ирландских полках появились виселицы. Как, впрочем, и в ирландских поселениях. Ласси безжалостно карал всех позабывших о своем воинском долге и отдавшихся грабежам и мародерству. Разграблениям конечно же подвергались английские владения, но на все есть закон. Одним из приказов Мориц предусматривал конфискацию английской собственности, которая должна была пойти в качестве компенсации ирландцам. Но это вовсе не означало вседозволенность и своеволие.

Установив жесткий контроль на всей территории острова, Ласси начал проводить в жизнь ряд своих реформ и принимать один законодательный акт за другим. И надо заметить, начавший было роптать народ взглянул на своего освободителя другими глазами. Людям возвращались их наделы, и эта процедура была максимально упрощена. Кроме этого, отменялся один английский закон за другим, сменялись судьи и чиновники.

Словом, вместо того чтобы начинать английский завоевательный поход, Мориц приступил к наведению порядка дома. Не сказать, что до всего он додумался сам. В немалой степени ему помогли русские советники, но и у него самого, и у его брата, находившегося рядом, на плечах были довольно светлые головы. К тому же у них перед глазами был опыт их покойного отца, долгие годы занимавшего генерал-губернаторский пост.

Все это Мориц Ласси начал осуществлять еще не будучи королем. И надо заметить, действовал весьма успешно. Одним из его решительных шагов было объявление вне закона всех протестантских священников. Им всем предписывалось в кратчайшие сроки прибыть в Дублин, откуда их должны были переправить в Англию. Такое же решение было принято и относительно всех англичан и желающих связать свою дальнейшую судьбу с Англией.

Постепенно люди, встретившие его с восхищением, потом насторожившиеся и после первых казней поносившие, рассмотрели в нем мудрого и строгого правителя. Признаться, в немалой степени этому способствовали агенты Канцелярии, распускавшие нужные слухи и исподволь привлекавшие внимание народа к нужным обстоятельствам.

Стоило ли удивляться тому, что, когда людям было предложено самим определить, кто будет их королем, они едва ли не единогласно выбрали Ласси?

Для придания большей легитимности новому королю Петр предложил женить его на своей старшей дочери Екатерине. Никакие иные варианты женитьбы новоявленного ирландского короля не рассматривались и не учитывались. Только так, и никак иначе. Нет. Можно и по-другому. Но тогда уж Ирландия – это российское генерал-губернаторство. Потому как плодить врагов русского престола император не собирался. Если не предпринять необходимых мер сразу, так оно в итоге и выйдет. А уж о том, чтобы ирландцы не относились к русским с такой же ненавистью, как к англичанам, Петр позаботится.

И вот сегодня был получен ответ. Папа согласился на все условия и сообщал, что отправил свое благословение первому королю Ирландии. Битва за остров была выиграна окончательно. И как это нередко случается, в данной конкретной ситуации выигрывали все заинтересованные стороны, кроме Англии, разумеется.

Два часа назад Петр рассказал об этом Анне. Она восприняла новость сдержанно, если не сказать холодно. Во всяком случае, за последние два часа она не проронила ни слова. А это было плохим признаком. И вот теперь он вновь пытался восстановить мир в семье, пошатнувшийся столь неожиданно.

– Послушай, ну почему ты не хочешь подумать о своей дочери? Ну сам посуди, каково ей будет ложиться в постель с нелюбимым? – воззвала Анна к родительским чувствам Петра, искренне любившего своих детей.

– Ты давай не перегибай! – взъярился Петр. – Если у нас по любви сладилось, так теперь так у всех должно быть? А ну как она в конюха влюбится, тоже благословим?

– Не надо так-то уж…

– Нет, надо, – отрезал Петр. – Мориц не урод какой, мужчина тридцати четырех лет, в самом расцвете сил. Отчего это его вид у нее должен вызвать неприязнь? И потом, ты бы сначала ее спросила, чего она хочет, а потом уж губы надувала. Тоже мне нашлась наседка, все цыпляток считает, а то, что у них вместо пушка уж перья вовсю растут, не замечает. Добра я своим детям не желаю! – Резко взбив подушку, Петр отвернулся и натянул на голову одеяло, поэтому дальнейшие его слова прозвучали глухо и едва различимо: – Желаю. Катька наша уж давно в этого Морица втрескалась, того и гляди из платья выскочит. Я потому столько сил и положил, чтобы его на престол посадить, а не кого другого из его старших братьев.