– О, конечно!

– Так пусть это будет знаком отличия для этих немногих – личных и старших слуг. Получишь ту же экономию времени… и ограничишь новинку достаточно умными слугами, которые смогут быстро перестроиться, если им придется служить гостям королевских кровей. Помимо знака отличия можно использовать реверанс и другим образом. Как небольшое наказание. Если слуга с привилегией реверанса ленится или делает что-то, чего не должен был делать, то эту привилегию можно отнять – на день или на десять, на столько, насколько тяжел проступок.

Карторис ухмыльнулся:

– И не придется пороть их так часто. Тира, сколько раз тебя били кнутом?

Она вытаращила глаза:

– Ни разу, ваше высочество.

– А сколько раз была порка у нас во дворце за последние десять дней?

Она заколебалась:

– Ни одного, ваше высочество… о котором я знаю.

– Она права, мои добрые друзья. С того времени, как мой отец стал джеддаком джеддаков, ни одного слугу в этом доме не пороли. Порка все еще законна в Гелиуме… но очень редка, настолько сильно влияние моих родителей. Знаете… нет, вероятно, вы не в курсе, я не знаю, насколько вам известна наша история. Но я, моя жена, моя мать и даже мой отец – все мы были рабами какое-то время. Настоящими рабами, а не слугами по договору. Поэтому мы знаем, что такое плеть, и слишком горды, чтобы использовать ее против беспомощных людей. Пороть преступников, не заслуживших смерти, – да. Но не слуг за проступки. Тира, что ты думаешь об этом предложении? Говори правду, обращайся по имени, смотри в глаза. Я сказал.

Тира глубоко вздохнула.

– Карторис, я думаю, что это хорошее предложение. Оно станет источником гордости… и средством поддержания дисциплины. Потеря привилегии вызовет такой стыд, что использовать его часто не придется. Я уверена, обслуживание от этого не ухудшится, но я не советовала бы пускать его в ход без ограничений.

– Это как, женщина? Ты только что рекомендовала его целиком.

– Я рекомендую попробовать… на две десятидневки. Если не будет работать хорошо, вы сможете вернуть все к старому до возвращения вашего деда и прадеда из Окара.

Зеб хмыкнул:

– Она знает Закон Мерфи!

Тира выглядела озадаченной, а принц удивленно приподнял бровь:

– Возможно, она знает, но я – нет.

– «Все, что может пойти не так, пойдет не так». Поэтому всегда проверяй машину или процесс, или что угодно так тщательно, как только возможно, а потом все равно будь осторожен. Оно может повернуться и укусить тебя.

– О, у нас есть схожее изречение. Но Тира – умудренная женщина. Она должна была родиться принцессой, и какой-нибудь сообразительный джед все еще может сделать ее своей принцессой. Положить меч у ее ног и жениться на ней по всей форме.

– Ваше высочество… этого никогда не случится.

– Сказал пилот прямо перед аварией. Помни о Законе Мерфи, дорогая. Но ты не будешь продана, ты должна любить его, иначе мать никогда на это не согласится, – Карторис потрепал ее по щеке, а затем быстро поцеловал туда же, просто чмокнул. – А теперь скажи мне: хорошо ли ты заботилась о гостях?

– Ваше высочество, я старалась.

– Всего лишь «старалась»? Что за необученных учениц ты использовала? Дай мне посмотреть на них. С твоего позволения, Зеб, – добавил он.

– Конечно, Карт.

Тира дважды хлопнула в ладони, и наши девицы примчались из коридора как на пожарную тревогу, выстроились в линию и синхронно бухнулись на пол, подогнув колени и вытянув руки. Мы с Зебом принялись хлопать их по головам, после чего они поднялись и замерли в ожидании.

– Тира, – сказал я. – Пусть они покажут реверанс.

– Будет исполнено, доктор.

Вероятно, она использовала жест – девушки в унисон качнулись вниз-вверх.

Карторис зааплодировал:

– Еще раз, Тира!

Тира заставила служанок повторить еще шесть раз, и все прошло как по маслу. Моя дочь за пару недель сделала бы из этих красоток ансамбль песни и пляски.

– Да, – сказал Карторис, остановив их. – Вижу, что Тира использовала «новобранцев». Тика много циклов была любимой массажисткой моего деда, Кисса и Воги принадлежат Тардосу Морсу, а Аджал, по крайней мере номинально, моя. Ларло и Лаба служат моей бабушке, Кона и Фиг – моей жене. Тира, они вели себя достойно?

Я вмешался:

– Они все были хорошими девочками, Карт. Очень.

Девочки узнали фразу «хорошие девочки» и дружно как по команде просияли. Тика поймала мой взгляд и улыбнулась так, что на щеках у нее появились ямочки.

Я сказал Зебу:

– Думаю, что мы можем позволить им вернуться к тому, чем они занимались, пока мы их не вызвали.

Зеб согласился, Тира отослала служанок прочь, но вид у некоторых был разочарованный. Но я хотел познакомиться лучше с этим молодым принцем и Зеб наверняка тоже, поскольку Карторис мог дать нам то, в чем мы нуждались. В чем же? Энергия… пища, которую можно хранить… поглотитель углекислого газа и запасы кислорода, если их технологии это позволяют… одежда для Хильды. Обувь для нее? Я не был уверен, что здешние женщины вообще носят обувь. Смогут ли местные кожевники измерить изящные ножки Хильды и сделать для нее настоящую обувь? Что еще?

Мы вышли на балкон, где у нас был завтрак, Тира осталась в фойе. Стол, на котором несколько минут назад стояли две чашки с не-кофе, теперь мог похвастаться набором вин и закусок. На этот балкон нельзя было попасть с соседних, и девушки не проходили мимо нас через большой зал, так что теперь я был уверен, что в покоях есть потайные ходы. Бритва Оккама. Затем я сменил вердикт с «уверен» на «принято в качестве рабочей гипотезы». Бритва Оккама не всегда бывает остра.

Принц желал поговорить о политике и экономике. Его отец, как он сообщил нам, провел множество реформ. Но каждая реформа, похоже, создавала новую проблему, еще более сложную, чем та, которую она решала.

– Кузен Зеб, доктор, не подумайте, что я критикую отца. Вовсе нет. Он на много, много циклов мудрее меня. Но правда в том, и он первый это признает, что Вождя утомляют административные детали. И моя возлюбленная мать отказывается править, она просто царствует. Поэтому за лавкой приходится присматривать мне. Я не жалуюсь, но у вас есть опыт жизни на большей планете с большим населением. Вы должны знать то, чего я не знаю.

Проблемы Барсума и гегемонии Гелиума (меньшая часть планеты, но самая богатая и цивилизованная часть) было до боли легко сформулировать: Угля нет. Нефти нет. Почти не осталось руды. Никакой гидроэнергетики. Некоторое количество «радия» (уран и родий, я полагаю, но Карторис, переводя барсумское слово, от которого можно челюсть вывихнуть, именовал это все «радием»). Но большая часть накопленных ресурсов «радия» используется для поддержания жизни на планете: перекачки ее драгоценной воды и работы атмосферной установки, подпитывающей тонкую атмосферу Барсума. Использовалась ли при этом трансмутация элементов или разложение окислов, мы не обсуждали, но атмосферная установка была единственной вещью на планете, одинаково священной как для цивилизованных народов, так и для варваров.