другого выбора, кроме как последовать за ней в глубь квартиры.

Джеремми озирается по сторонам:

— Кто из вас Мервин?

— Он не смог подойти, — отвечает Ибрагим. — Присядьте на минуту — у нас есть для вас предложение.

— Мне пора возвращаться, — говорит Джеремми.

— Ерунда! — возражает Рон. — Вечер только начался. Садись и слушай.

— Вам придется обойтись обеденным стулом, — заявляет Джойс. — Кто пришел первым — того и кресло.

Джеремми садится на стул, глядя на всех сразу. Крепко обхватив руками сумку.

— Перво-наперво вот что, — начинает Ибрагим. — Боюсь, вы не получите никаких денег.

Джеремми медленно качает головой:

— Пять тысяч в эту сумку. Или кто-нибудь словит пулю.

Ибрагим по привычке поворачивается к Элизабет.

— Не смотри на меня, — качает головой она. — Бразды правления у Джойс.

— Пистолет в сумке, да? — интересуется Рон.

Джеремми кивает.

— То есть ты сел в поезд, чтобы оказать услугу подруге, просившей встретиться со стариком, и взял с собой пистолет?

— Я всегда предельно осторожен, — отвечает Джеремми.

— С трудом верится, но да ладно. Окей. Давайте сыграем в игру «Поднимите руки те, у кого в сумке есть пистолет».

Мужчина поднимает руку, после чего видит, как Элизабет делает то же самое. Рон выглядит приятно удивленным.

— Не думал, что ты возьмешь его сегодня, Лиззи.

— Я в скорби, Рон, — отвечает Элизабет, — а не мертва.

Рон кивает и поворачивается обратно к гостю.

— Видишь? Даже если у тебя есть пистолет, которого, я уверен, нет, то и у нас найдется тоже. Так что заткнись и слушай, и, глядишь, мы тебя отпустим. Как только сможем.

Ибрагим видит, как Джойс радостно кивает.

Глава 75

Крис ест жареный батат. Он убеждает себя, что батат не хуже картофеля, однако, разумеется, это не так. Но мы ведь должны убеждать себя во многом — просто чтобы пережить день, верно? Патрис наблюдает, как он вяло гоняет батат по тарелке.

— Я знаю, любимый. Я сама ем рыбу на пару, я понимаю твою боль.

В гастропабе «Ле пон нуар» народу много, что неплохо для вечера среды. Однажды Крис арестовал одного из совладельцев этого заведения за вождение в нетрезвом виде по трассе А272. Насколько помнит Крис, он ехал на элегантном «Порше», так что, очевидно, морской укроп и чоризо приносят неплохие деньги.

Крис замечает старшего следователя Джилл Риган сразу, как только она входит. Джилл оглядывает зал, словно кого-то высматривая.

— Притворись, будто мы разговариваем, — говорит Крис.

— Я думала, мы и так разговариваем, — отвечает Патрис.

— Только что вошла Джилл Риган. Сделай вид, будто я сказал что-то смешное.

Патрис трижды стучит кулаком по столу, изображая смех до слез.

— Можно было просто хохотнуть, — шепчет Крис, с ужасом понимая, что они привлекли внимание Риган.

К еще большему ужасу, становится очевидно, что Крис — именно тот человек, которого она искала.

— Она подходит, — говорит Крис. — Не забудь: я занят кражей лошадей.

Джилл берет стул у соседнего столика и втискивается между Крисом и Патрис.

— Вы, должно быть, Патрис, — улыбается она, — а я Джилл Риган.

Женщины пожимают друг другу руки.

— Простите, что побеспокоила вас обоих, — говорит Джилл. — Но мне нужна помощь, а все, с кем я работаю, меня ненавидят.

— Вы в курсе, что мы трудимся в одном участке? — спрашивает Крис. — Вовсе не обязательно искать меня в ресторане.

Джилл только отмахивается:

— Что вы узнали, пока следили за Митчем Максвеллом и Лукой Буттачи?

— Я за ними не следил, — говорит Крис, нанизывая на вилку жареный батат. — Я расследую кражи лошадей.

— У меня мало времени, Крис. Лука Буттачи мертв.

— Какая досада!

— Да, это очень досадно, — кивает Джилл. — Потому что Лука работал на нас.

— А мне казалось, что он торговал героином, — замечает Патрис. — Я знаю, что Национальное агентство по борьбе с преступностью занимается разными вещами, но не до такой же степени?

— Он торговал героином, — соглашается Джилл, — пока мы не накрыли его в отеле «Кларидж» с пакетом кокса, парой проституток и сестрой жены до кучи. С тех пор он работал на меня.

— Кто его убил? — спрашивает Крис.

— И как? — добавляет Патрис. — Прошу, угощайтесь брокколи.

— Вы знаете человека по имени Гарт, Крис?

— Нет, — говорит он.

— И ни разу не натыкались на него, пока выслеживали тех лошадей?

Крис качает головой.

— А если серьезно, — вновь встревает Патрис, — как его убили?

— Сбросили с крыши паркинга, — отвечает Джилл.

— Ого, — Патрис уважительно кивает. — С которого из них?

— Давайте начистоту, — говорит Крис. — Допустим, я знаю, о ком вы говорите. Почему вы пришли?

Женщина, сидящая за пианино в углу ресторана, начинает тихо наигрывать Tiny Dancer.

— О, это Элтон Джон, — замечает Патрис.

— У меня неприятности, — признаётся Джилл. — И все в Агентстве от этого в восторге.

— Вы не пользуетесь популярностью? — осведомляется Крис.

— Да хватит вам! А то вы меня не знаете.

Он улыбается:

— Мне кажется, с вами все в порядке. Конечно, мне не понравилось, что меня вышвырнули из собственного кабинета, но вы, похоже, настоящий коп.

— Господи, женись тогда на ней, — говорит Патрис.

— Видите ли, это я курировала Луку Буттачи, — признаётся Джилл. — Он был моим человеком. И вся эта затея была моей. Борьба с героином.

— Спецоперация? — спрашивает Крис.

Джилл кивает:

— Мы подрывали работу Митча Максвелла не один месяц. Задержали партию героина, взяли несколько мелких пешек, проверили, не играет ли против нас Лука.

— И это было самое главное?

Джилл снова кивает:

— Можно взять немного вашего картофеля?

— Боюсь, это всего лишь жареный батат, — отвечает Крис.

— О, тогда не стоит беспокоиться, — говорит Джилл. — Мы получили добро на пропуск груза через таможню и на отслеживание всего его пути.

— То есть вы хотели взять Максвелла с поличным? — уточняет Крис.

— Именно так. Проследить за каждым движением, сделать фотографии, видеозаписи, и, когда героин благополучно оказался бы в руках Луки, а значит, и в моих руках тоже, мы бы ворвались и арестовали Максвелла.

— Только до рук Луки героин так и не добрался? И до ваших тоже.

— Сбылся мой самый страшный кошмар, — признаётся Джилл. — Этот посредник, Шарма…

— Калдеш, — подсказывает Крис.

— Он уехал куда-то среди ночи, его убили, а героин исчез.

— Героин на сотню тысяч окажется на улицах, а