Кэт ничего не делает без причины, вот и сейчас что-то заставило ее поднять волнующую Рогова тему именно в этот момент.

Попытавшись говорить ровно, ответил:

— Начет мужского превосходства доказывать нечего, все уже давно доказано. А насчет остального мне надо кое-что выяснить, это важно.

— Что?

— Сколько именно детей будет в нашей ораве?

— Рогов, ты самовлюбленный чурбан.

— Ага, — охотно согласился тот и предпринял попытку обнять подругу, чему помешал ствол ели и то, что Кэт резко отодвинулась.

— Рогов, руки-то не распускай.

— Лен, а что мне с ними делать? Погулять отпустить? У нас тут свидание или что?

— Или что. У нас тут вообще-то важный пост, а я не помню, чтобы ты разрешал часовым на постах обжиматься.

— С тобой не детей захочется, а развода с разделом имущества.

— Прежде чем детей рожать, нам, Рогов, надо вопрос с детским питанием решить. Срочно решить. Я говорю обо всех.

— Раньше без питания рожали.

— Ага. Только женщины другими были, да и тем часто кормилицы требовались. Люди, Рогов, — слабые создания. У нас нет ни одной коровы, это станет проблемой, скоро увидишь.

— Я в шоке…

— Что не так?

— Да что у тебя в голове, Кэт? Это даже не опилки, это… Слов нет… Такой прекрасный во всех отношениях парень греет твой бок, готов красивые слова говорить, а ты с ним о коровах. Может, еще на тему навоза пообщаемся?

— Если она тебя сильно волнует.

— Ага, ночами не сплю, только о нем и думаю.

— Я вообще-то разговор начала не ради красивых слов. Это так… вступление.

— И что дальше?

— По-твоему, я странная?

— Не по-моему. Тебя все считают в лучшем случае чудачкой. И я в том числе. Ты точно ненормальная, так, как ты, никто себя не ведет.

— В принципе согласна. Я иногда бываю необычной.

— Иногда? Ну-ну…

— Не придирайся. Но сейчас у меня кое-что есть. Есть причина. Я ведь сама не своя с тех пор, как поняла, что произошло.

— Тут все такие, со всеми кое-что произошло.

— У меня особая ситуация. Рогов, я ведь тут умру.

— Думаю, что мы все тут умрем. Но ты не скоро, ты живучая, ты всех переживешь, на что хочешь готов поспорить.

— Нет, я умру раньше. Гораздо раньше.

— Что за разговоры? Повеселее темы не нашла?

— Пожалуйста, выслушай меня. Внимательно выслушай. В тот день, когда все случилось, родители везли меня в больницу. Это было важно для меня. Ты представить не можешь, насколько важно. Незадолго до этого на осмотре у меня нашли что-то непонятное. Назначили обследование, выявили опухоль. Заподозрили злокачественную…

— Блин…

— Не перебивай. Назначили новое обследование — и тот же результат. Ранняя стадия, можно сказать, повезло. У молодых такое легко лечится, большая часть выживает. Ну подумаешь, облысела бы и все такое, главное — живая осталась. Так меня утешали. А я сама не своя от всего этого, сам понимаешь. У меня ведь даже простуда если и бывает, то раз в год. Не привыкла болеть, и тут такое… А потом бах — и мы очутились в горах. Машина упала, покатилась, дверь оторвало, меня выкинуло. А родители… Родители, Рогов, остались в машине. Их не стало. И больницы больше нет. Некому проводить обследование. Химиотерапии здесь тоже нет. А опухоль есть. Она во мне, и она растет, ее ведь никак не лечат. Не может быть никакого лечения, ты ведь сам прекрасно знаешь, в каком состоянии наша медицина: каменный век.

— Не совсем, у нас ведь есть знания, кое-какие инструменты и лекарства.

— Не смеши.

— Ты говорила с врачом?

— И о чем мне с ним говорить? О стерилизации бинтов? Их прямо сейчас пытаются делать из местной ткани, которую даже на половую тряпку пускать стыдно. Я и без врачей прекрасно знаю, что злокачественная опухоль сама собой не рассосется. Она будет расти дальше и дальше, потом пустит метастазы по всему телу. Я стану не такой быстрой и сильной, мне придется лежать и орать от боли, потому что наркотиков у нас нет, а отвар из сонной травы не поможет человеку, у которого заживо гниет тело. И что мне останется? Только одно… сам понимаешь. И если у меня не хватит духу, то вся надежда только на тебя. Именно ты, Рогов, должен будешь убить меня, чтобы это прекратить. Так будет правильно. Я ведь не слепая, я прекрасно знаю, что ты не гей, как тебя за глаза обзывают некоторые дуры, которых ты в упор игнорируешь. Ты в мою сторону неровно дышишь еще с тех времен, когда мы в горах среди развалин замерзали. Еду мне таскал, заботился. Сама не знаю почему, но ты, чурбан, тоже мне нравишься. Не за ту еду, конечно, а за все. Но теперь ты знаешь, что, увы, никакой любви у нас не получится. Нет смысла любить ту, которой вот-вот не станет.

— Как скоро?

— Не знаю. Надеюсь, несколько месяцев у меня есть. Пока ничего не чувствую. Ну как не чувствую… бывает разное. Но, думаю, это сама себя накручиваю. Есть немного мнительности, страшновато, когда в тебе сидит такое и ты ничего не можешь с этим поделать. Вообще ничего…

— Нельзя опускать руки. Как вернемся, поговорим с врачом. Ты зря столько молчала, время потеряла, в таких случаях затягивать опасно.

— Рогов, будь хоть малейший шанс — я бы сразу поговорила и с врачом, и с тобой. Молчала, потому что шанса не было.

— Но сейчас-то заговорила…

— Ты меня внимательно слушал?

— А что?

— А то, что я четко сказала: если бы был хоть малейший шанс.

— Совсем запутался. Шансов так и так нет, но ты при этом заговорила. Устала держать в себе? Ну и правильно.

Кэт вздохнула:

— Рогов, ну нельзя же так, ты иногда кажешься беспросветно тупым…

— Ну так давай, для тупого чурбана поясни подробно, — ответил с нотками раздражения: он откровенно не понимал, о чем речь.

— У меня появился шанс.

Рогов понятия не имел, какой такой шанс может появиться посреди сырых еловых дебрей, затерянных в неизвестном мире. На них даже повеситься непросто, удобные ветки — редкость. Но даже если у Кэт крыша поехала от всего того, что она так долго в себе скрывала, не мешает это выслушать:

— Нашла возможность избавиться от этой дряни?

— Не знаю. Может, нашла, а может, и нет. Этого старика зовут Мнардир, и он вообще-то не старик, просто с ним недавно несчастный случай произошел, тело изменилось.

— Да мне плевать на то, что с ним произошло, пусть даже принудили к трасгендерной операции. О себе говори.

— Рогов, ну прояви хоть чуточку терпения, тут каждое слово важно. Ты что-нибудь помнишь о Гриндире? Местные женщины о нем рассказывали.