• Мы не можем стать невосприимчивыми к стыду, но можем выработать стыдоустойчивость. Устойчивость к стыду можно изобразить как шкалу, на одном конце которой – стыд, а на другом – эмпатия.

• Наш уровень стыдоустойчивости определяется нашей способностью распознавать стыд и наши специфические факторы, или «кнопки», включающие его; нашим уровнем критической осознанности; нашим желанием протянуть руку другим и нашей способностью говорить о своем стыде. Другими словами, наша позиция на шкале стыдоустойчивости – это сумма наших позиций по этим четырем шкалам.

• Мы должны достичь стыдоустойчивости в каждой из областей стыда. Высокий уровень стыдоустойчивости в одной области не гарантирует высокой стыдоустойчивости во всех остальных областях.

• Женщины с высоким уровнем устойчивости к стыду распознают стыд, когда переживают его, и знают свои факторы стыда. Понимание этих факторов позволяет нам лучше распознавать стыд и обращаться за поддержкой. Когда мы не знаем наших уязвимых мест, мы полагаемся на неэффективные способы защиты от боли, причиненной стыдом. Я называю эти способы «завесами стыда».

• Женщины, практикующие критическую осознанность, имеют более высокие показатели стыдоустойчивости. Критическая осознанность помогает нам демистифицировать, вписать в контекст и нормализовать наши стыдные переживания. Недостаток критической осознанности может приводить к усилению, индивидуализации и патологизации наших стыдных переживаний.

• Женщины, поддерживающие других в их стыде, имеют более высокий уровень устойчивости к стыду. Помогая другим, мы делимся собственными историями, обмениваемся ими. Если мы не открываемся другим, мы часто начинаем отделяться и изолироваться.

• Женщины, которые говорят о своем стыде, имеют более высокую устойчивость к стыду. Высказывание стыда дает нам возможность выразить свои чувства и попросить о том, что нам нужно. Если мы не говорим о стыде, мы зачастую замолкаем или отыгрываемся на других.

В апреле 2006 года я посетила торжественный обед в организации Feminist Majority Foundation[24]. Обед был дан в честь четырех женщин, получивших в разные времена Нобелевскую премию мира: Ширин Эбади (Иран, 2004)[25], Ригоберта Менчу Тум (Гватемала, 1992), Бетти Вильямс (Ирландия, 1975)[26]и Джоди Вильямс (США, 1997). В конце вечера Мавис Лено, борец за права женщин, вышла на сцену, чтобы произнести заключительную речь. Она посмотрела на воодушевленную аудиторию и сказала: «Каждый из нас может что-то изменить». Я глубоко вздохнула и замерла в ожидании: что она скажет дальше. Если вы не наклейка на заднем стекле машины, как вы сможете парой фраз вдохновить людей на изменение мира? Как вы поможете людям поверить, что они действительно могут что-то изменить, не наваливая на них слишком много ответственности и не отделываясь банальностями? Большинство из нас не посвятило свою жизнь борьбе за мир во всем мире. Мы не уверены в том, что у нас хватит сил на глобальные перемены. По правде говоря, иногда нам и посуду-то из посудомоечной машины вытащить сил не хватает.

И надо сказать, что в тот вечер я была глубоко тронута.

Мавис Лено оказалась на высоте. Она посмотрела на собравшихся и сказала просто: «Если вы хотите что-то изменить, в следующий раз, когда вы увидите, что кто-то жесток к другому человеческому существу, примите это близко к сердцу. Влезьте не в свое дело, потому что это ваше дело!» Это был самый вдохновляющий призыв к изменениям, который я когда-либо слышала.

Мы все знаем, что такое «принимать близко к сердцу». В сущности, когда мы видим жестокость, в природе человека – попытаться помешать этому. Если мы выбираем невмешательство или притворяемся, что ничего не происходит, мы идем против самой сути той связи, которая делает нас людьми.

Если мы хотим трансформировать нашу культуру стыда в культуру связи, мы должны принимать то, что мы видим, слышим, наблюдаем и делаем, близко к сердцу. Стыдить жестоко. Когда наши дети смотрят реалити-шоу, которые развлекают людей стыдом и унижением, мы переключаем программу и объясняем, почему мы это делаем. Когда кто-то пользуется обидными, дискредитирующими стереотипами, мы находим в себе смелость объяснить, почему нам неудобно вести такой разговор. Когда кто-то делится с нами стыдным переживанием, мы выбираем сочувствие – стараемся услышать, что человек говорит, и понять, что он чувствует.

Принимать близко к сердцу – значит изменять культуру, овладевая собственными переживаниями и принимая в расчет себя и других. Мы слишком часто переживаем стыд молча. Если же мы все-таки находим в себе храбрость рассказать свою историю, то часто слышим в ответ: «ты слишком чувствительная» или «ты принимаешь все близко к сердцу». Никогда этого не понимала. А что, мы должны быть бесчувственными и отстраненными? Бесчувственностью и отстранением питается культура стыда.

Кэролайн – прекрасный пример того, как можно «принимать все близко к сердцу». В предисловии я привела отрывок ее истории:

«Однажды я ехала по улице в нашем квартале и остановилась на светофоре рядом с машиной, в которой сидели молодые люди. Они смотрели на меня и улыбались. Я тоже им улыбнулась и немного покраснела. И тут вдруг моя пятнадцатилетняя дочь говорит с заднего сиденья, где она сидела с подружкой: “Господи, мам, перестань на них пялиться. Ты думаешь, они что, с тобой, что ли, заигрывают? Очнись!” Я чуть не расплакалась. Какая же я дура!»

Когда мы впервые встретились в 2003 году, Кэролайн было чуть за пятьдесят. Она рассказала мне эту историю в 2005 году, когда я брала у нее интервью второй раз. Она сообщила, что победа над стыдом в тот день стала для нее поворотной точкой. Вот ее история повседневной храбрости и устойчивости к стыду.

Этот опыт изменил не мои собственные чувства, а мое поведение с дочерью. Вместо того чтобы кричать на нее или обижаться, я решила использовать свои знания о стыдоустойчивости. Я отвезла девочек, приехала домой и позвала соседку. Мы давно с ней дружим. Я рассказала ей, что случилось и как мне было стыдно. Я сказала, что мне было стыдно оттого, что я улыбалась молодым людям, и еще оттого, как дочь разговаривала со мной в присутствии своей подруги. Когда соседка спросила, почему мне было стыдно за то, что я улыбалась мужчинам, я ответила, что я на долю секунды решила, что они улыбались именно мне. Я объяснила, что совсем забыла о своем возрасте и что теперь мне мужчины больше не улыбаются. Она поняла, почему мне стыдно. Она не стала меня утешать. Она просто слушала. Наконец она сказала: «Очень больно, когда они нас не замечают… парни в машинах… и наши дети… они просто перестают нас видеть». Она поняла.