ковыляющего в сопровождении старой собаки, к тому же накульгивающей на заднюю ногу. Какое-то время они все же уделяли ему внимание, ровно настолько, чтобы метнуть в него, словно стрелу, безразличный или недоуменный взгляд и спустя мгновение успешно забыть о его существовании, отправившись своей дорогой. Удивительно, но среди этих людей оказался один человек, который заинтересовался стариком больше, чем другие. Это была девушка лет двадцати пяти, среднего роста, стройная, с длинными вьющимися волосами и проницательным взглядом. Короткое серое пальтишко подчеркивало достоинства ее фигуры, а длинный каблук полуботинок делал ее выше, чем она была на самом деле.

Девушка какое-то время смотрела старику вслед, затем нахмурилась и двинулась за ним следом.

— Что с вами? — спросила она, поравнявшись со стариком.

Но старик был настолько поглощен своими переживаниями, что даже не заметил девушку, идущую с ним рядом.

— С вами все в порядке? — девушка тронула старика за плечо.

Старик вздрогнул и остановился. Какое-то время он растеряно смотрел на девушку, не понимая, что от него хотят.

— Что с вами? — девушка заглянула в заплаканные глаза старика.

Старик оглянулся по сторонам, словно пытался понять, где находится. Затем, по-видимому, вспомнив, он смахнул с глаз слезы и посмотрел на девушку.

— Со мной все хорошо. Не беспокойтесь.

— Вы уверены? Человек, у которого все хорошо не будет лить слезы.

Старик попытался улыбнуться, но вместо улыбки на лице появилась страдальческое выражение.

— Не обращайте внимания, — вздохнул старик. — Я просто задумался о времени?

— О каком времени?

— О времени, которое нам отведено в этом прекрасном мире.

— О, судя по тому, что вы плачете, с ним видимо что-то не так.

— С ним все так, только вот с людьми не совсем все так. Скорее даже с ними совершенно все не так.

— Вы философ?

— Вряд ли. Я просто человек, который хочет успеть завершить начатое, прежде чем за ним придет старуха с косой.

— А кто вам мешает завершить начатое? И почему это так важно, что вы хотите это завершить? Простите. Наверное, я задаю много вопросов, но я журналист и у меня это профессиональное.

— Журналист? — старик посмотрел на девушку. — С журналистами я еще не общался, — улыбка тронула губы старика. — Знаете, я мог бы вам рассказать свою историю, но она столь длинная, что я боюсь, вам не хватит терпения.

— О, насчет этого не беспокойтесь. Я же журналист. Вы забыли? У нас работа связана с выслушиванием разных историй, и одна длиннее другой. Так что, если ваша история окажется такой же интересной, как и длинной, то я с удовольствием ее послушаю.

— Вы настойчивая девушка, — улыбнулся старик. — И очень симпатичная.

— Мерси, — девушка вернула старику улыбку.

— Если вы не возражаете, я бы хотел где-то присесть. Последнее время я довольно много нахожусь на ногах. По сути, значительная часть моей истории связана с тем, что я больше двигаюсь, чем сижу.

— Вы еще ничего мне не рассказали, но уже заинтриговали. Хм, мне кажется, мне понравится ваша история. Я не возражаю. Давайте присядем. Если хотите, можем вон на тех лавочках расположиться, — девушка указала на ряд лавочек на набережной.

— Да, я не против. Идем, братишка, отдохнем, — старик повернулся к Шарику и подозвал того к себе.

— Братишка? — тонкие полосы бровей девушки взметнулись вверх.

— Братишка, — улыбнулся Александр Петрович. — Это тоже часть моей истории.

— Надо же, — только и сказала девушка, взглянув на собаку.

— Как вас зовут? — поинтересовался Александр Петрович у девушки. — Меня Александр Петрович.

— Меня можете звать Викой или Викторией. Как вам будет угодно. Родители назвали Викторией, друзья сокращают и зовут Викой.

— Хорошо Вика-Виктория, — улыбнулся старик. — Очень приятно.

— Взаимно, — отозвалась девушка.

Спустя несколько минут старик сидел на лавочке возле Виктории и смотрел на спокойные, оживавшие от зимнего сна, воды Днепра, вяло текущего к Черному морю.

— Сколько жил рядом с Днепром, а никогда не видел и не понимал, насколько он прекрасен. Действительно, чтобы понять, насколько прекрасен мир, в котором мы живем, надо оказаться одной ногой в могиле.

— Как все грустно, — Виктория поджала губы. — Но, знаете, вы правы. Мы не ценим то, что имеем. Когда же теряем, плачем и сожалеем, но прошлое не вернешь.

— Прошлое не вернешь, — вздохнул старик и начал рассказывать Виктории о своей жизни, о болезни, об истине, о желании поделиться ею с другими.

Александр Петрович рассказывал девушке обо всем, что с ним произошло с той самой минуты, как он переступил порог родного дома и отправился в неизвестность. Он ничего не утаивал, да и не хотел этого делать. Старик верил в то, что искренность и честность — это основа доверия и понимания, поэтому рассказал даже о том, как Шарик стал его кормильцем, по случаю чего старик и начал называть его братишкой.

Девушка слушала старика и молчала все то время, пока старик говорил, не перебивая и не комментируя. С истинно журналистским терпением она выслушала его историю с начала и до конца. Когда же старик замолк и устремил взор на Днепр, она какое-то время продолжала молчать, обдумывая сказанное стариком. Возникла пауза, но она была не из тех, что тяготят, скорее это была пауза позволяющая собраться с мыслями перед тем как продолжить беседу.

Старик любовался Днепром, когда услышал, как Виктория сказала: «Вау». Старик повернул голову к девушке и улыбнулся.

— Я вас не утомил своей историей? Она оказалась довольно таки длительной.

— Нисколько, — ответила девушка, принявшись обмахивать лицо ладонями, словно желая остудить его. — Знаете, что я вам скажу, это и впрямь вау. Такого я не ожидала. Иногда я себя ловила на том, что надо закрыть рот, дабы вы не увидели пломбы у меня во рту. Я чувствовала себя девочкой пяти лет, слушающей увлекательную сказку. То, что вы рассказали, кажется невероятным, даже каким-то сумасшествием с вашей стороны. Только вы не обижайтесь, я не со зла. Но ваша жизнь сердцем — это нечто особенное и выходящее из разряда обычного, а такое очень привлекает внимание. Вы не возражаете, если я кое-что запишу? Я как-никак журналист.

— Пожалуйста, — улыбнулся старик. — Если вы считаете нужным что-то даже записать из того, что я сказал, то этим вы только меня порадуете. Многие слушали, что я говорил, но вы, Виктория, первая, кто пожелал записать мои слова.

— Ха! — воскликнула девушка. — Да я хотела бы записать всю вашу историю.