добровольцев, и с юга всё шли и шли воинские эшелоны; кубанские казаки, осетинские сотни, оставшиеся верными престолу; немцы-колонисты; шла мобилизация на Дону, и теперь там уже не отсиживались по куреням…

Петербург, 11 июля 1915 года, Смольный

– Итак, товагищи, наши пгедсказания сбылись в точности!.. Белые упёглись в несокгушимый заслон пголетагских войск!.. Тепегь надо думать, как газггомить цагские агмии газ и навсегда!.. Ваши пгедложения, Лев Дави- дович?

– Мы сформировали целую дивизию из пленных офицеров гвардии и самых упорных контрреволюцинеров, Владимир Ильич. Все их семьи, разумеется, в заложниках. Пока Южфронт удерживает рубеж Оки, мы подтянем подкрепления…

– А ваша Ударная группа, таварыщ Троцкий? Что с нэй? Пачиму ми нэ слышим о её успэхах?

– Она добилась немалых успехов, товарищ Коба.

– Каких жэ? По моим свэдэниям, она упэрлась в обороняэмыэ бэлыми Орёл и Кромы.

– Ненадолго, Иосиф.

– Увэрэнности вашей, Лэв Давыдович, можно только позавыдовать. А я вот нэ уверен ужэ ни в чём. Нэмцы так и не пэрэшли Днэпр. Великобританцы с французами также бэздэйствуют. Одни поляки, по моим свэдэниям, сражаться готовы, но трэбуют за свою помощь Киев и Минск.

– Ха! В Киеве германские войска и «самостийный гетман» Петлюра. Поляки могут «требовать» очень долго…

– Но поляки успели сформировать настоящую армию, товарищ Троцкий! Давайте и в самом деле предложим им Минск прямо сейчас, а Киев – чуть погодя. И пусть они прямо сейчас выдвигаются к Калуге!

– Ну вы и хватили, Григорий Евсеевич. Сразу – и к Калуге! У нас ведь даже польского посланника нет, мы с ними вообще-то воюем.

– Знаменитая польская благодарность. Мы сразу же признали их независимость!

– Пегежитки бугжазного национализма, товагищи. Но национализм малых наций должен нами пгиветствоваться, ибо он кагдинально отличается от великогусского национализма, геакционного национализма нагода-дегжимогды!..

– Владимир Ильич, но это какие-то беспочвенные политические прожекты!.. Поляки давят на наш Западный фронт, пытаются занять как можно больше территории, намекают на переговоры, но пока к ним так всерьёз и не приступили, условились лишь о перемирии; впрочем, и это уже позволило нам снять войска для формирования Ударной группы…

– Агхиневегно, голубчик, агхиневегно! Политические пгожекты имеют свойство становиться политической геальностью, как, напгимег, с нашей геволюцией! Использовать надо все возможности! Запишите в пготокол – немедленно послать пегеговогную ггуппу к полякам. И запишите также – обещайте им как можно больше.

– Ми также обэщали очэнь много нэмцам. И вэликобританцам. Но никакого рэзультата, Владимир Ильич.

– Не в наших правилах опускать руки, товарищ Коба. Англия и Франция умудряются протаскивать в Польшу оружие, а Германия словно бы ничего не замечает. Вот у этих буржуазных деятелей неплохо бы поучиться настойчивости! Искали пути – и нашли!

– А может, и не стоит обращаться к полякам? Уж кто-кто, а я их знаю.

– А что же вы пгедлагаете, Феликс Эдмундович?

– Наступление Ударной группы развивается достаточно успешно. У Серпухова белые упёрлись в нашу оборону и прорвать её не могут. Вот-вот начнёт наступать Юго-Восточный фронт.

– Он ужэ одын раз наступал…

– Иосиф Виссарионович! Почему вы меня перебиваете, причём совершенно неконструктивно?! Вы можете что-то предложить? Ваши предыдущие планы, как известно, не сработали! Я имею в виду – с Германией или Англией!

– Я прэдлагаю прэкратить все наступления, пэрэйти к жёсткой оборонэ на всэх участках. Можно проводить отдэльные наступательные опэрации, но с ограныченными целями. Вот ви, товарыщ Троцкий, ви увэрены, что ваша оборона достаточно крэпка? Напримэр, под Калугой? Может, стоит её усилить?

– Вы, Коба, разве не знаете? Белые рвутся к Москве по кратчайшему маршруту, по прямой, растягиваясь в линию. Калуга? У них нет сил для столь дальнего обхода.

– Чэрэз Оку, товарыщ Троцкий, вэдет четырэ желэзнодорожных вэтки. Алэксин, Сэрпухов, Кашира и Коломна. Там же и пэрэправа черэз Москву-рэку. Насколько надёжно прикрыты всэ эти мосты? У бэлых нэт сил, ви говорите? А что, если найдутся?

– Надёжно, товарищ Коба, весьма надёжно!

– Так жэ, как был «прикрыт» Харьков?

– Тихо, тихо, товагищи! Не вгемя для пгепигательств. Вы оба пгавы. И вы, Лев Давидович, и вы, Иосиф Виссагионович. Обогону надо усилить, наступление пгодолжать, как задумали, и – как я сказал – отпгавить делегацию к полякам!..

– Сегодня, – сказал Две Мишени.

Полк не строился в красивые шеренги, как и дроздовцы. Не играли оркестры, не печатали шаг шеренги – парады поднимают дух, но ещё больше его поднимают победы.

Михаил Гордеевич Дроздовский войска свои любил и берёг; но он же мог, лично отправившись на передний край, повести полк в штыковую, если чувствовал, что оборона противника вот-вот рухнет. Здесь же, однако, под Серпуховом, красные насмерть вцепились в берег Оки; и к обороне они подготовились основательно.

– Маньчжурцы там у них, – сквозь зубы процедил Две Мишени. – Мы так под Мукденом оборонялись. Не люнеты, а траншеи, пулемёты на косоприцельном огне, замаскированные наблюдатели-корректировщики…

…Одного такого вчера вечером захватили дроздовцы – красные ухитрились протянуть полевую связь по дну Оки, и молодой парень в интеллигентского вида круглых очках сидел в норе у корней отдельно стоявшего дуба; здесь же, в норе, имелся и телефон.

Дроздовцы разбираться, увы, не стали – корректировщика они повесили на том же дубу, намотав телефонный провод тому на шею. Когда примчался сам Дроздовский, всё было уже кончено.

– Снимите и похороните, – только и приказал он. – Виновников отдаю под суд – за расправу без предварительного допроса!..

Отдать под суд ожесточившихся легко; а вот прорвать оборону красных – куда труднее.

Фёдор Солонов видел – что-то готовится. По северному берегу Оки стреляли, но уже больше для порядка или отвлекая врага; а вечером Две Мишени собрал государеву роту, первую роту Александровского полка.

– Сегодня ночью. Никаких «ура», «в полный рост» и «грудью на пулемёты». Тебя, Всеволод, особенно касается. Господь тебя хранит, не иначе как по Ксении твоей молитвам!..

– Виноват, Константин Сергеевич!..

Две Мишени усмехнулся.

– Никакого чинопочитания. Ну да ладно – Сева! О жене молодой если не думаешь, так хоть о старой матери подумай.

– Все под Господом ходим, господин полковник! Кому какая пуля назначена – та не минёт.

– Пуля того «не минет», – строго сказал Две Мишени, – кто дуром вперёд не прёт. Короче, первая рота, слушай мою команду! И помните, что новое – это вовремя применённое старое!..

Июльская ночь на Оке так прекрасна, как может быть только русская ночь на бескрайней русской равнине. Когда в глухоте леса ухает сова, когда величественно выплывает луна из-за зубчатой стены елей, когда стихает всё и остаётся только чернота звёздного неба, перечёркнутая, словно орденской лентой, блистающей полосой Млечного пути.

И как тут думать о войне и смерти?