Замок без башни – все равно что богатый человек без глаз – стал легкой добычей для воров и бандитов, поэтому возле стены Внутренней крепости построили новую высокую башню, на которой стражники наблюдали за землями, находящимися под защитой короля и королевы – сердцем Протектората Верховного короля.

Пасеваллес смотрел на таинственную громаду башни Хьелдин, подходить к которой было запрещено много лет назад. Затем его взгляд заскользил по парапетам и вскоре остановился на том месте, где когда-то уносилась в небо массивная башня Зеленого Ангела.

«Как же прекрасно было бы стоять на самой ее вершине – на высоте, в два раза или даже больше превышающей эту, – подумал он, – и смотреть оттуда на весь мир. Даже самому амбициозному коту такое бы очень понравилось».

От башни Зеленого Ангела совсем ничего не осталось, камни унесли, чтобы восстановить пострадавшие во время последнего страшного сражения части замка; и много лет на то, что здесь когда-то стояла башня, указывал лишь едва заметный намек на фундамент. Но теперь все исчезло, землю разровняли и начали строительство новой королевской библиотеки. Лорд Тиамак считал, что памятник знанию станет подходящим использованием места, где когда-то Король Бурь едва не сумел разорвать мир и вывернуть его наизнанку, однако Пасеваллес не был уверен, что он прав.

«Само по себе знание не может остановить разрушения или исправить вред, который они причиняют, – подумал он, неожиданно погрузившись в старые печали. – Оно только показывает нам, как много мы потеряли».

Пасеваллес выпрямился и потянулся, ему совсем не хотелось сейчас думать о грустном, поэтому он осторожно, но старательно прогнал плохие времена в прошлое и повернулся к ним спиной. У него была куча дел – и целое королевство, чтобы о нем заботиться.

Он услышал шаги и голоса – стражи, которых он отправил на поздний завтрак со стаканчиком вина, поднимались по лестнице, возвращаясь на свои посты. Пасеваллес сделал глубокий вдох и уловил в воздухе приближение дождя. Король и королева вернутся через несколько недель, и ему предстояло еще многое сделать.

И все же он совсем не хотел спускаться вниз по лестнице, но не потому, что это было трудно, просто он жалел, что приходится расставаться с тишиной и уединением, царившими наверху. До сих пор он не понимал, каким одиноким чувствует себя монарх, правящий королевством, но сейчас, в отсутствие королевской четы, узнал в полной мере. Особенно когда ты окружен голосами и лицами людей, которые постоянно чего-то от тебя хотят.

– Да подарит вам Бог хороший день, лорд-канцлер! – сказал первый стражник, вышедший на площадку. Его борода блестела от масла, в рукавах кольчуги застряли крошки. – Подышали свежим воздухом?

Второй стражник появился вслед за первым, оба повернулись к нему и сжали в руках пики в формальном приветствии.

– Подышал, – улыбаясь, ответил Пасеваллес. – Наслаждайтесь прекрасным видом, парни. Вы даже не представляете, насколько ваша работа лучше моей.

Когда он вышел на лестницу, он успел заметить, как стражники обменялись озадаченными взглядами.

* * *

Пасеваллесу пришлось преодолеть не одну лестницу, прежде чем он добрался до жилого крыла Внутреннего двора и спальни, куда поместил раненую ситхи. Впрочем, отдохнуть ему не дали: вместо двух стражников, которым следовало стоять у двери, он увидел двух забившихся в угол, перепуганных горничных с лицами цвета вареной рыбы и услышал за дверью крики. Пасеваллес быстро вытащил кинжал и бросился вперед.

– Что случилось? – потребовал он ответа.

– О, милорд, она проснулась, – ответила одна из горничных. – И она очень сердитая!

Пасеваллес промчался мимо нее и, когда распахнул дверь, стал свидетелем зрелища, поразившего его до глубины души – брат Этан и вооруженный эркинландский стражник дрались с обнаженной женщиной.

– Что все это значит? – крикнул Пасеваллес.

Лицо брата Этана украшало несколько длинных царапин, с подбородка капала кровь.

– Она проснулась и напала на меня! – Он старался держаться так, чтобы длинные ногти ситхи не добрались до него снова. – Помогите нам, милорд! Клянусь вам, она безумно сильная.

Стражник, вцепившись в тонкую талию женщины, изо всех сил старался удержать ее на кровати, а она колотила его кулаками по шлему. Этану удалось поймать одну из ее рук, а Пасеваллес бросился вперед и схватил другую. Монах оказался прав – женщина, которая всего несколько дней назад казалась едва живой, была невероятно сильной, а пот, покрывавший руки и ноги, мешал ее удерживать. Наконец Пасеваллес сумел прижать ее руку к матрасу и тут же навалился на нее всем телом, но все равно чувствовал, как она извивается и дергается под ним, точно могучая змея из южных болот.

– Леди! – крикнул он. – Леди! Вы среди друзей! Прекратите с нами драться! Мы не причиним вам вреда!

Он повернул голову, чтобы лучше видеть ситхи, и чуть не лишился носа, когда она попыталась его откусить, и ее зубы щелкнули совсем рядом с его лицом.

– Спаситель, защити нас, она безумна? – крикнул он.

– Какое это имеет значение? – прохрипел Этан, который воротником своего одеяния прикрыл половину лица и, казалось, уменьшился до размеров ребенка. – Безумна или нет, она свирепая и сильная. Позовите еще стражников!

Однако ситхи, как будто слова Пасеваллеса наконец, проделав долгий путь, добрались до ее сознания, начала успокаиваться. Он рискнул бросить на нее еще один взгляд и увидел, что голова женщины безвольно упала на подушку, а поразительные золотистые глаза закатились под веками. Она обмякла, и одно короткое мгновение все четверо: трое крупных мужчин и изящная женщина – лежали на кровати, пытаясь отдышаться.

Пасеваллес почувствовал что-то влажное и откатился в сторону, чтобы посмотреть, что это такое.

– Клянусь Эйдоном, кровь! Везде! Этан, она твоя?

Монах застонал:

– У меня такое чувство, что моя, но на самом деле, боюсь, кровь принадлежит ей. У нее открылись раны, которые я зашил. Помоги нам Бог, мы должны снова наложить швы, иначе она истечет кровью и умрет.

Пасеваллес слегка уменьшил давление на руку женщины, чтобы понять, станет ли она снова сражаться, но бледно-золотистое лицо и конечности обмякли. Он сел на кровати.

– Принеси что-нибудь, чтобы ее привязать, – сказал он стражнику. – Только не веревки, а что-то помягче. Например, ленты от штор. – Стражник с сомнением остановился перед окном, снял шлем и принялся разглядывать шторы, точно корова, которой велели перепрыгнуть через забор. – Проклятие, парень, что ты на них уставился? – заорал Пасеваллес. – Срывай!

Солдат, на мокром от пота лице которого застыло невероятное недоумение, вернулся, держа в каждой руке по ленте от штор. Пасеваллес забрал их у него и привязал лодыжки ситхи к изножью кровати, затянув их посильнее, прежде чем сделать узлы. Брат Этан повернул верхнюю часть тела ситхи на бок, чтобы изучить открывшиеся раны.