– В самом деле? – Команский, казалось, был смущён и даже на стул напротив Веры опустился неловко. – Все соседи очень обеспокоены здоровьем мадемуазель Александрин…

– Бог миловал, – устало сказала Вера. – Ей уже много лучше, сегодня даже съела полтарелки бульону. Правда, отъезд господина Гардина мы от неё скрываем. Она ведь вообразила себе, что после того, как они вместе бултыхнулись в реку, он просто обязан будет на ней жениться! А вместо этого… Ну, чему же вы улыбаетесь? А всё институт, всё это нервически-жеманное воспитание! До сих пор содрогаюсь при воспоминании о том, что покойный Станислав Георгиевич был готов отправить туда Аннет!

– Это ведь вы его отговорили?

– Да, к счастью, мне удалось. Зато Александрин спасти было некому – и вот, благоволите видеть результат! Где теперь добывать нового жениха – ума не приложу…

– Вы совсем измучились, Вера Николаевна, – серьёзно сказал Команский, глядя на неё светлыми спокойными глазами. – Вам бы не жениха падчерице искать, а уехать в Италию или в Виши, отдохнуть зиму…

– Шутите? Куда же мне ехать, когда ещё никакие дела не улажены? Я была так занята Александрин, что напрочь забыла обо всём остальном и…

– Я взял на себя смелость договориться в уезде о продаже вашей пшеницы, – перебил Команский. – Долгополов согласен взять по моей цене, хотя, подлец, ещё наварит: у вас пшеница лучше.

– Ну уж и скажете… – машинально пробормотала Вера.

– Лучше, лучше, не спорьте. Менее засорена, и от сурепки вас Бог избавил. Так что этот выжига ещё и в барыше окажется. У вас ведь уже всё просушено как следует?

– Давно, сразу после Воздвиженья…

– Ну, и отсылайте с божьей помощью! Если завтра дождь прекратится – грузите возы и трогайте в Гжатск. Если хотите, пришлю вам моего Савельича. Он и проводит куда следует, и с купцом сам переговорит.

– Андрей Львович, вы не поверите, как я вам благодарна! – горячо сказала Вера. – Вы правы, я совсем сбилась с ног в эти дни, и ваша помощь просто неоценима…

– Бросьте, пани Вера. Я ведь уже говорил, что вы всегда можете на меня рассчитывать. Кстати, и насчёт ваших льнов тоже уже всё решено, так что можете отправлять.

– И льны!.. Право, у меня даже слов нет… – Вера глубоко, счастливо вздохнула. – Пан Команский, вы меня от такой ноши избавили! Мне теперь осталось только жито сбыть, но это нетрудно, и… И всё, боже мой, всё! Только что Александрин пристроить – и…

– Вам бы на зиму ехать в Петербург, – посоветовал Команский. – Там больше молодых людей, фамилия Тоневицких очень известна… равно как и состояние. Думаю, мадемуазель Александрин не засидится.

– Это ещё если доходов хватит, – со вздохом сказала Вера.

– «Довольно для одной зимы, не то уж дам хоть я взаймы», – с улыбкой процитировал Команский, и Вера невольно рассмеялась.

– Ну вот, вы хоть улыбнулись. А то я, когда вошёл, уж подумал, что больны вы, а не Александрин! В самом деле поезжайте! И сами развеетесь от этих хозяйственных дел. Между нами говоря, вы к ним совершенно не приспособлены.

– Это так, – грустно подтвердила Вера. – Я же и в деревне до замужества не жила никогда. То, что мне удалось не разорить детей за эти три года, – уже счастье несказанное!

– Вы совсем измучились, – повторил Команский. Поднялся и, заложив руки за спину, принялся ходить по веранде. Слегка удивлённая Вера следила за ним взглядом.

– А я, собственно, к вам по важному делу, Вера Николаевна, – медленно сказал Команский.

– Важному? О-о, если вы узнали, как мне сбыть жито…

– Жито сбудем, пусть пани даже не сомневается, – без улыбки заверил он. – Но я имел в виду несколько другое.

Наступило молчание, нарушаемое лишь шелестом капель за окном. Команский, задумчиво глядя в пол, продолжал мерно ходить по веранде. Встревоженная Вера не сводила с него глаз.

– Да не мучьте же меня, Андрей Львович, что ещё стряслось?

– Вера Николаевна… Как вы смотрите на то, чтобы выйти за меня замуж?

Команский остановился, в упор посмотрел на молодую женщину. Долго ждал, но ответа не было. Наконец Вера с коротким стоном уронила голову на руки.

– Понимаю… Только этого вам сейчас не хватало, – усмехнулся Команский. Несмотря на поднявшийся в голове ураган, Вера подумала: как точно этот человек в очередной раз прочёл её мысли…

– Прежде всего позвольте вас заверить, что никакое ваше решение не изменит моего отношения к вам, – медленно заговорил Команский. – Я никогда не откажу вам ни в своей помощи, ни в поддержке, поскольку глубоко уважаю вас и выполняю волю своего покойного друга.

– Я… я благодарна вам… но… Андрей Львович, вы же сами знаете… Вы помните, что я связана словом…

– Только в этом дело? – усмехнулся Команский. – Я, кажется, уже не раз вам говорил, что Стась не должен был брать с вас подобную клятву. В жизни не думал, что ему взбредёт такое в голову! Фактически вы же остались гувернанткой при его детях, не имея права даже решить собственную судьбу!

– Так уж вышло, – как можно твёрже сказала Вера. – Я, со своей стороны, вольна была никакого слова не давать. Но я его дала и связана им.

– Думаю, вы не будете долго связаны, – заметил Команский. – Судя по успеху мадемуазель Аннет у молодых людей… Ей ведь ещё и пятнадцати нет, а она уже отбила женихов у всех окрестных барышень! Причём ничуть того не желая! Аннет выйдет замуж в тот же год, когда начнёт появляться в свете, это очевидно.

– Боюсь, что нет. Аннет совершенно не интересуется молодыми людьми. Настолько, что меня это даже пугает. Для неё музыка, пение – всё. В четырнадцать лет часами сидеть за инструментом и выполнять вокальные упражнения – это, согласитесь, необычно. Так что, может статься, девочка моя вовсе не захочет уродовать свою жизнь замужеством и… – Вера осеклась, сообразив, что её последняя фраза может обидеть Команского. Но тот уже тихо смеялся.

– Вот как? Уродовать? Пани Вера, неужели жизнь с нашим Стасем создала вам такое понятие о замужестве? Согласен, характер у него был не медовый, но тиранить женщину… И, главное, когда он успел?!

– Ничего подобного! – торопливо возразила Вера. – Вы меня не так поняли! Вернее, это я неверно выразилась. Но я полагаю, что если девушка не хочет выходить замуж, не стоит злоупотреблять родительской волей и выпихивать её из отчего дома любой ценой.

– Мнение ваше спорно, но… положим, вы имеете на него право. Смею думать, у вас есть даже все основания считать так. – Команский опустился на стул напротив Веры, внимательно посмотрел на неё. – Так уж вышло, что мне известны все подробности ваших отношений с покойным Стасем. Мы с ним были близкими друзьями и, думаю, ничего друг от друга не скрывали. Я знал о его любви к вам ещё тогда, когда вы сами о ней даже не догадывались.

– Охотно верю, – холодно отозвалась Вера. – Я, кажется, обо всём тогда узнала последняя. Но я, простите, не считаю нужным сейчас обсуждать…