litbaza книги онлайнФэнтезиТень Земли - Михаил Ахманов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 103
Перейти на страницу:

Странная смерть Трясунчика, странный сон, сморивший охранников в банке, вскрытые двери, похищенные песюки… Может, зря он грешил на Хайме?.. Хайме жаден, однако не глуп… стар, но тверд и жесток, умеет обуздывать жадность своих отморозков… И кто бы из них ни залез в казну – хоть родичи, хоть сыновья! – Хайме не стал бы церемониться.

Живо на крюк – и в яму!

Но двери вскрыли, а стражей усыпили. Странно! В свете всего перечисленного атака на Хорхе тоже казалась странной. Груды убитых, Хорхе – позор и убытки, а нападающим – ничего. Ни выгоды, ни передела. Хотели пугнуть? Но кто и зачем? Ежели небесный гость, то как он набрал людей? Вернее, не «как» – «шестерки» всегда найдутся! – а на какие деньги? Даром никто не пойдет воевать, тем более – с крокодильерами.

Дон Грегорио вдруг судорожно сглотнул, стиснув крохотную пульку. Деньги! Песюки! Вот так Хайме, ума палата. Прав, старый хрыч, прав! Как он говорил? Деньги для того крадут, чтоб потратить с удовольствием и толком. Жди, найдется след. Вот и нашелся! С толком потрачены денежки, и следов хватает, начиная с Трясунчика!

Большой умелец сработал, мелькнуло в голове. Поп из Пустоши, брат Рикардо, Ричард Саймон, «железный Кулак», отстрельщик с небес. Оборотень! Чего же он хочет? Понятно, запугать – но с какой целью?

Губы Грегорио Живодера растянулись в жестокой усмешке. Пугать и мы умеем, подумал он, придвинул лист с донесением и прочитал: «…Прыщ… служит верно. устроить засаду… проследить…»

Усмешка сделалась шире. Верно мыслит капитан-кайман со своей кайманьей колокольни, но у донов пути извилистей, чем у бугров. Потому они и доны! Скажем, следить… К чему следить? Если Ричард Саймон – тот же поп из Пустоши, так и следить незачем. Здесь он не в пустошах пасется, вокруг него – людишки, ублюдки, стукачи. Сами явятся и доложат, собственно, уже явились. Этот его связной из монтальванов-ских «шестерок», что бегает к Прыщу… Этот заговорит, если взяться за дело умеючи. А отчего ж не взяться? На звездах – свои умельцы, у нас – свои. К примеру, тот же Карло Клык.

Все еще усмехаясь, дон Грегорио потянулся к телефону.

Вот Путь Смятого Листа: ты немощен, как одряхлевший коршун, ты – гниющие листья под ногами врагов, ты – иссякший ручей, камень, растертый в прах. Стань жалким червем, поникшей травой, раздавленным насекомым; не показывай своей силы, ибо враг, разгадавший ее, уже наполовину выиграл сражение.

Из Поучений Чочинги Крепкорукого

Часть IV. ПУТЬ СМЯТОГО ЛИСТА
Глава 10

Спина Ричарда Саймона, обтянутая рубищем, ссутулилась, глаза слезились, руки, связанные крест-накрест, бессильно повисли, босые ноги дрожали на каждом шагу, кожу на шее и лице избороздили морщины. Вдобавок она была подкрашена ореховым соком, и это обстоятельство, вкупе со всем остальным, делало Саймона старше лет на тридцать. Если б Чочинга увидел его, то был бы доволен учеником: сейчас Дик Две Руки походил не то что на смятый лист, а на щепотку кладбищенского перегноя, которой предстояло в самом скором времени вернуться туда, откуда ее извлекли.

Под присмотром вертухаев он ковылял в цепочке из семи заключенных и был в ней, безусловно, самым жалким. Звали его Митьком по прозвищу Корявый, и, как утверждалось в сопроводительных бумагах, он был изловлен в Санта-Севас-та-ду-Форталезе у самодельного печатного станка и доставлен в Рио. Считалось неважным, что именно печатал Митек, стихи, прокламации или картинки с голыми девками; печать являлась прерогативой власти, и раз Митька поймали за таким занятием, он был политически неблагонадежен. Но политических криминален в ФРБ не признавали, используя иное определение, настолько древнее, что никто не помнил, откуда оно взялось и какими событиями вызвано к жизни. Никто, кроме Ричарда Саймона. Он единственный, осведомленный о прошлом, мог рассмотреть понятие «враг народа» в исторической ретроспективе и даже назвать страну и причины, в силу коих этот термин вытеснил другой – «враг царя и отечества».

Цепочка преступников медленно тащилась вверх по дороге, выбитой в скале. Справа – обрывистый склон, море и город – черепичные кровли, полоски зелени на бульварах, мачты, машины, фабричные трубы. Слева тоже склон, серо-синеватый камень, не успевший растрескаться под действием солнца, ветров и дождей, а над ним – стены, бойницы и башни.

Форт. Узилище врагов народа.

Такой приговор надо было заслужить. За малые вины – за воровство, за нарушение порядка или неправильный образ мыслей – в ФРБ били кнутом и ссылали в кибуц, тем дальше, чем серьезнее вина. За вины средние – разбой и грабеж, неуплату налогов, особенно «черного», и за убийство – полагалось висеть над ямой, а как альтернативный вариант существовали Разлом и рудники. Разумеется, для «шестерок», так как в бандеро разбой, убийство и грабеж были не преступными деяниями, а прямым служебным долгом. Самым тяжким считалось нарушение монополии кланов: контрабанда на морских и речных путях, торговля топливом или спиртным, денежные ссуды под проценты, несанкционированные зрелища и запретные ремесла, к которым относились печатное и оружейное, а также занятия радиотехникой и горными изысканиями. Все это было достаточным поводом, чтоб сделаться врагом народа, и за такие вины каждый клан карал преступников на месте, в соответствии со своим обычаем: их пускали плыть по бурным водам, бросали в термитники и муравейники либо скармливали пираньям и кайманам. Если же преступнику везло и он попадался в лапы закона – то есть смоленским, – его препровождали в Рио, в центральную тюрьму, где он сидел до праздничных торжеств и обязательной публичной казни. Тюрьмой являлся Форт – подвалы над Старым Архивом, уходившие в землю на три этажа.

Дорога кончилась на небольшой площадке перед воротами. Пока синемундирные передавали заключенных стражам в зеленой униформе «штыков», Саймон разглядывал башни. Интересующая его располагалась с юго-восточной стороны, где, как он помнил, утес обрывался к морю; с площадки он мог увидеть только ее вершину, зубцы парапета и торчавшие над ними антенны. Та, что имела форму параболоида, казалась отсюда огромным решетчатым прожектором, нацеленным в зенит.

Карабинер ударил его прикладом:

– Шевелись, старый хрен! И пасть захлопни, чтоб слюной сапоги не замарать!

Через калитку в железных воротах заключенных погнали во двор, а оттуда – в наклонный проход под аркой, уходивший под землю и перекрытый решетками. Проход тянулся метров на двадцать пять. В конце его были лестница, дверь со смотровой щелью и надзиратели, мужчины в возрасте, явно негодные к строевой: один – одышливый и толстый, другой – на деревянной ноге, третий – одноглазый, остальные – тоже не без потерь. Толстяк – видимо, из местных бугров – пересчитал пополнение, шевеля губами и заглядывая в бумаги, потом распорядился:

– Шестерых – в верхний коридор, а этого… Кто он, мертвец ходячий? Митек? Этого – вниз! Спустив к Хайлу в помойку. – Надзиратель оглядел Саймона, неодобрительно покачивая головой. – Присылают всякую гниль. На месте, уроды, кончить не могли. Какой с него прок? Какое развлечение? Над ямой часа не провисит, загнется. Или в камере сдохнет. К Хайлу его! Сунуть напротив! А остальных – сюда!

1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 103
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?