— Я держу негативы дома.

— Ну так поехали! — рявкнул Лукас.

— А что делать мне? — спросил Маклейн.

— Проваливай, — разрешил Домьер.

По пути к своему дому Зик разревелся на заднем сиденье «доджа» Домьера.

— Меня уволят, — всхлипывал он. — А вы отправите меня в тюрьму. И там меня изнасилуют.

— Ты печатаешь только для Бобби Маклейна или у тебя есть и другие заказчики? — спросил Домьер, глядя в зеркало заднего вида.

— Он единственный, — ответил Зик, содрогаясь от рыданий.

— Врешь! Если их больше, то ты знаешь какие-то имена, и тогда у тебя есть шанс договориться.

Истерика тут же прекратилась.

— И о чем же? — спросил Зик уже почти нормальным голосом.

У двери их встретил стареющий черный лабрадор со слезящимися глазами.

— Если я попаду за решетку, что станет с Дейвом? — спросил Зик у Домьера.

Пес завилял хвостом, когда Зик произнес его имя. Полицейский из Милуоки покачал головой.

— Господи Иисусе…

Пес наблюдал, как они просматривают негативы, которыми была набита кладовая. Зик хранил их в больших коричневых конвертах с подписанными в углах названиями изданий. Они нашли нужный конверт и соответствующий оттиск, и Зик посмотрел его на свет.

— Да, это он. Похоже, качество хорошее.

Они направились обратно в училище. Принтер оказался размером с «фольксваген», но первый отпечаток удалось получить через десять минут. Зик вытащил фотографию и протянул Домьеру.

Полицейский из Милуоки посмотрел на нее и отдал Лукасу.

— Тоже дрянь. Ты зря потратил время.

Фотография осталась черно-белой, но вышла более четкой. Лукас поднес ее к настольной лампе и принялся рассматривать. Мужчина с эрекцией и обнаженный мальчик на заднем плане. Голые стены.

— Нога этого парня выглядит странно. — Лукас вытащил из кармана газетную копию. На ней ноги казались совсем размытыми. — А здесь… Даже не знаю, это брак в негативе или у него что-то не так с ногой?

Зик принес лупу, положил на фотографию, наклонился и стал медленно перемещать ее.

— Нет, думаю, дело в ноге. Такое впечатление, что здесь следы шва или шрам.

— Проклятье! — воскликнул Лукас. У него перехватило дыхание. — Вот почему ему нужна Уэзер. Должно быть, она зашивала ему ногу.

— Ты нашел его? — спросил Домьер.

— У меня кое-что появилось, — ответил Лукас. — Где я могу найти врача, чтобы задать несколько вопросов?

— Никаких проблем. По пути в аэропорт мы можем заехать к патологоанатомам. Там наверняка кто-нибудь дежурит.

— Теперь я могу уйти домой? — спросил Зик.

— Нет, — сказал Домьер. — Нам понадобится твой фургон.

— Зачем?

— Я заберу все грязные конверты из твоего дома. А потом мы найдем место, где распечатаем фотографии. И я хочу знать имена.

По дороге Лукас попросил остановиться и позвонил в аэропорт. Пилот ждал в комнате отдыха.

— Мы почти закончили, — сказал Лукас. — Я возвращаюсь.

— Нужно спешить. Буря быстро приближается, — сказал пилот. — Я хочу вылететь как можно скорее.

Помощник патологоанатома сидел, положив ноги на стол, и читал «Нэшнл инкуайрер». Он кивнул Домьеру и равнодушно посмотрел на Лукаса и Зика.

— Когда я читаю о том, что сделали молодые женщины с британской королевской семьей, мое сердце разрывается, — сказал он, скомкал газету и швырнул в корзину для мусора. — Какого рожна тебе надо, Домьер? Снова будешь смотреть на фотографии обнаженных мертвых женщин?

— Я хочу, чтобы ты взглянул на снимок, который есть у моего друга.

Лукас протянул врачу распечатку.

— Вы можете определить, что с его ногой?

— Так у вас есть фотографии обнаженных мертвых женщин? — заинтересовался Зик.

Склонившись над снимком, врач пробормотал:

— Они появляются постоянно. Если нужно, я могу предоставить их вам по хорошей цене. — Через минуту он выпрямился. — Ожоги.

— Что?

Патологоанатом подтолкнул фотографию по столу к Лукасу.

— Этот человек был обожжен. На снимке видна пересаженная кожа.

Лукас попытался дозвониться до Карра или Лейси из аэропорта, но диспетчер сказал, что их нет на месте. Он набрал номер Уэзер — телефон был занят. У него за спиной нетерпеливо переминался с ноги на ногу пилот, которому хотелось взлететь как можно быстрее. Лукас подождал пять минут и позвонил еще раз — занято.

— Нам пора, приятель, — сказал Хосер.

Лукас выглянул в окно комнаты отдыха и увидел самолеты, кружащие в десяти милях.

— Но пока погода хорошая.

— Буря всегда налетает со скоростью экспресса. Очень скоро будет снегопад.

— Еще раз…

Телефон Уэзер все еще был занят. Тогда Лукас снова позвонил диспетчеру:

— Я возвращаюсь, и я кое-что нашел. Если вертолет разобьется, то имейте в виду: негатив есть у копа по имени Домьер. Он работает в полиции нравов Милуоки.

— Если вертолет разобьется… — фыркнул пилот, когда они выходили из комнаты отдыха.

— Вы починили обогреватель? — спросил Лукас.

Они вылетели из Милуоки в семь часов. На термометре было минус четырнадцать градусов, небо оставалось чистым. Домьер стоял на земле вместе с Зиком и смотрел им вслед. Зик даже помахал рукой.

— Рад, что вы дозвонились, — сказал пилот. Он усмехнулся, но выражение лица оставалось тревожным. — Мне совсем не хотелось ждать до десяти. Буран уже добрался до Миннеаполиса. Метеослужба сообщает, что у них идет сильный снег — четыре дюйма в час — и фронт движется в нашу сторону.

— Но ведь не к Гранту? — спросил Лукас.

— Нет, к Парк-Фоллзу. Но бури никому не избежать.

В сухом холодном воздухе яркий свет фонарей искрился, словно бриллианты. Длинная сияющая полоса протянулась с севера на юг вдоль берега озера Мичиган, ее подпитывали живые змеи автострад, соединяющих штаты. Вертолет летел на северо-запад, мимо не таких ярких Фон-дю-Лака и Ошкоша, и свет отдельных домиков подчеркивал темную пустоту озера Виннебаго. Позднее они увидели далекое сияние Грин-Бея на востоке; на западе была пустота, и Лукас понял, что звезды исчезли, потому что небо покрыто сплошными тучами.

— Удалось узнать что-нибудь полезное? — поинтересовался пилот.

— Похоже на то, — ответил Лукас.

— Когда вы поймаете этого сукина сына, прикончите его. Окажете нам большую услугу.