Их хватило четырем мужчинам, чтобы подняться с пола и разнять соперников, пока они не пришли в себя. Макс с Карлом стащили Роберта с Эрика, Рудольф и Марк подняли с пола последнего.

Через минуту оба пришли в сознание и сидели на расстоянии десяти метров друг от друга: Эрик на диване в гостиной, Роберт – на табурете в кухонной зоне, а между ними четверо мужчин наготове.

– Я прикончу тебя, ублюдок! – взревел Эрик.

– Эрик, это был общий план! – возразил Рудольф.

– А, общий, значит? Решили сговориться за моей спиной, потому что посчитали меня недостаточно умным для всех вас?

– Дело не в этом! Виктор Хаммель нужен нам…

– Заткнись, Рудольф! Слышишь? Заткни свой поганый рот!

Эрик кричал, испепеляя взглядом каждого, кто был здесь. Предатели! Изменники! Вот, как отплатили ему за то, что он вытащил их задницы из вонючих трущоб! Воткнули кинжал в спину того, кто помог им зарабатывать миллионы, кто вознес их до самой верхушки наркоэлиты, кто сделал их правителями целого, мать его, мира!

– Мы всего лишь хотели урегулировать все мирным путем! – настаивал Марк.

– Виктор ведь знает Томаса! Он – ценный источник информации! Избавиться от него – все равно, что выкинуть неиспользованный гандон! – выпалил в своем репертуаре Дэс.

Тут же обвиняющие взгляды обратились на него со всех сторон.

– А что? – не понимал Дэс укорительных взоров. – Давайте, прежде чем выбрасывать, засунем его в…

– Дэсмонд, заткнись! – хором бросили Эрик, Роберт и Рудольф.

Дэсмонд тут же обиделся, вытащил из кобуры пистолет и стал начищать его кухонным полотенцем.

– Ну, а ты что стоишь там и молчишь?! – закричал Эрик.

Его гневный взор обратился на Нину, которая все это время стояла возле лестницы, подальше от места схватки.

–Ты бы все равно не услышал меня, – ответила она тихим дрожащим голосом.

– Не услышал бы? Ты сама сделала этот вывод?

Он вдруг подскочил к ней с такой скоростью, что Нина даже сделала шаг назад в попытке убежать. Карл с Максом тут же кинулись следом.

Но Эрик уже приблизился к Нине настолько, что она видела каждую дрожь мускула на его лице. Он сжимал и разжимал кулаки, и Нина чувствовала, что вот-вот норовит схлопотать пару ударов от него. Никогда она еще не испытывала такого страха перед Эриком.

– Эрик, оставь ее! – воскликнул подоспевший Рудольф.

Он ненавидел, когда мужчина поднимал руку на женщину. Это самый отвратительный и самый низкий поступок, который только может совершить мужчина.

– Мы заставили ее! – вступился Марк.

– Да конечно! – рассмеялся Эрик. – Не надо мне рассказывать сказки здесь! Я эту девку знаю лучше вашего! И прекрасно понимаю, что это, скорее, она вас заставит делать то, чего вы не хотите, а не вы – ее!

Нина попыталась вразумить Эрика, донести до его воспаленного буйством мозга, что уже не на что злиться, ведь они справились, ведь видение стало завершенным точно таким, каким она видела его тогда на побережье.

– Эрик…

– Заткнись!

Он перебил Нину так грубо и так свирепо, что она вжалась в плечи и опустила глаза, не желая больше дразнить его зверя.

– Живо иди к себе в комнату! – процедил он сквозь зубы.

Нина развернулась и поспешила по лестнице наверх, сдерживая плач обиженной девушки, и ругая себя за то, что она стала такой сентиментальной! Сказал бы ей кто-нибудь так в лечебнице, она бы вмиг отправила его к санитарам в карцер! Но Нина настолько разнежилась под крылом Эрика, что при виде его вся ее злость куда-то исчезала.

Мужчины сидели на диванах в гостиной вокруг разбитого стола уже около получаса, и до сих пор никто не произнес ни слова. Потому что никто не знал, как решить возникшую ситуацию. Тут и решать-то нечего. Все зависело от Эрика. Сколько времени ему понадобится, чтобы отойти. День? Неделя? Тысяча лет? Как любит говорить Нина, прошлое не изменить, иди вперед и пиши свою жизнь дальше. Но как Эрик мог продолжать, когда он узнал, что больше не может никому доверять?

– Албанцы будут на нашей стороне, – Роберт набрался смелости сам нарушить молчание.

И все с облегчением вздохнули, когда Эрик не заткнул его.

– Виктор написал, что готов поговорить с тобой в любое время. Только назови час, – дополнил Роберт.

Он говорил, прижимая окровавленное холодное полотенце к сломанному носу, кровь с которого стекала на бежевый ковер, навсегда уничтожая его пригодность.

Карл стоял чуть позади сидящего Эрика и наблюдал за тем, как капли крови на его спине все больше разрастались по белой рубашке. Эрик не замечал, что у него до сих пор в спине торчали осколки стекла.

– Эрик, прости, – произнес Роберт.

– Да, Эрик, прости нас, – жалостливо повторил Марк.

Эрик сидел, продолжая сверлить взглядом одну точку – загаженный Робертом ковер в гостиной. Этот мудазвон еще и мебель ему испортил.

– Но хочешь ты слышать это или нет, я рад, что Хаммель теперь на нашей стороне, – добавил Роберт.

Он смело выразил точку зрения всех: и свою, и Рудольфа и Дэса с Марком. Те времена, когда Эрик сам принимал решения, подошли к концу. Так должно было случиться. Это вовсе не значит, что теперь каждый сам по себе, вопреки мнению Эрика. Это значило, что они тоже искренне переживали за дело всей жизни и боролись за него всеми средствами. Раньше они беспрекословно принимали курс Эрика, хотя иной раз также возникало недопонимание, и они просто делали шаг назад, позволяя Эрику вершить судьбу так, как ему заблагорассудится, хотя видели иной путь, более логичный и менее затратный. Теперь же Роберт словно обозначил новую веху в их бизнесе и в их отношениях. Он превознес дело выше их дружбы. Он превознес дело выше Эрика.

Идиотская ситуация: сидеть и смотреть на человека, которому практически в открытую заявляют о потере доверия, и наблюдать за тем, как он справляется с этим. Поэтому Роберт осторожно встал, выругался про себя на боль от усилившейся пульсации в носу, и захромал в сторону выхода.

Этот знак был понят всеми, а потому за ним также медленно удалились Рудольф, Дэс и Марк. Последний подошел к Эрику и положил руку на плечо.

– Это не только ради тебя и нас. Это ради Нины тоже, – тихо произнес он.

Когда в гостиной стихло, Эрик вдруг ощутил глубокое одиночество. Ровно такое, как полгода назад, когда не было ни Карима с Пастаргаями, ни Томаса с Хаммелем, ни Нины. Когда очередное заключение успешной сделки, он праздновал в компании бурбона, потому что друзьям было не до него. Как быстро все перевернулось с ног на голову! Теперь они шли впереди него, а он плелся сзади, подобно старому, ненужному в стае волку. Его обуревали двойные чувства: с одной стороны он был невероятно взбешен их предательством, но с другой стороны – гордился их рвением защитить бизнес любой ценой. Это значит, что он смог донести до них идею того, что это не просто огромные деньги, это – целая история, это – их жизнь, и ее необходимо уважать, какой бы кровавой и жестокой она ни была. Правда, как бы он ни хотел порадоваться за их эдакое становление настоящими самостоятельными воинами, горечь от того факта, что они впервые посмели действовать за его спиной, имела невероятно долгое мерзкое послевкусие.