33, rue Jean-Baptiste Potin

Vanves (Seine)

                         Дорогая Кристина Павловна,

Только что получила из типографии билеты на мой вечер[825]. Помятую Ваше летом милое (и редкое в таких случаях!) предложение помочь в продаже посылаю Вам десять. Цена билета — 10 фр<анков>.

Только что миновала катастрофа терма, на который Демидов[826] мне дать 300 фр<анков> авансу под вещь, уже принятую в «Посл<едних> Нов<остях>», наотрез отказался, ссылаясь на ангину кассира Могилевского[827]. А «Совр<еменные> Записки» сами обнищали, кроме того потеряли оптом мой адр<ес>, и книга выходит без меня, т. е. моей веши «Мать и музыка», которую и буду читать 1-го. (Кстати, Вы единственный человек, к<оторы>й ее слышали!).

Спасибо заранее и все courage[828] — с билетами и вообще! (У меня куражу — не очень: страшный холод, а денег на уголь нет, лязгаем зубами и все простужены). 1-го будете?

Сердечный привет всем троим.

                                       МЦ.

Впервые — Минувшее. С. 384. Печ. по тексту первой публикации.

61-34. С.Н. Андрониковой-Гальперн

Дорогая Саломея!

Огромное спасибо за терм и смущенная просьба: попытаться пристроить мне 5 билетов на мой вечер 1-го. Вещь (проза) называется:

Мать и Музыка[829].

Мне этот вечер необходим до зарезу, ибо вот уже четвертый месяц не зарабатываю ничем, а начались холода.

Мы переехали в двухсотлетний дом, чудный, но от природы, а м<ожет> б<ыть> старости — холодный. Пишу, дрожа, как Челюскинцы и их собаки[830].

Обнимаю Вас (ледяными руками) и горячо благодарю за все бывшее и… еще быть имеющее.

                                       МЦ.

33, Rue Jean-Baptiste Potin

Vanves (Seine)

18-го Окт<ября> 1934 г.

Впервые — СС-7. С. 161. Печ. по тексту первой публикации.

62-34. В.Н. Буниной

Vanves (Seine)

33, Rue Jean-Baptiste Patin

20 го Октября 1934 г.

                         Дорогая Вера,

Я кругом перед Вами виновата: до сих пор не вернула книги[831], до сих пор не отозвалась, а теперь еще обращаюсь с просьбой, и даже двумя.

Да послужит мне это самообвинение смягчающим обстоятельством, хотя нашлись бы и другие!

Когда я нынче открыла газету, нет, даже не так: вбежал Мур с криком: — Мама! Волконский умер! Я похолодела и ринулась и — слава Богу! — не мой: брат: протоиерей Александр Михайлович Волконский[832]. Тут же заметка о его католичестве — тут же по ассоциации — petite Sainte Th*r*se[833] — и тут же Вы — и сознание: перст! (Вы еще ничего не понимаете, сейчас поймете.) А до газеты было pneu от кассира П<оследних> Нов<остей> Могилевского[834], где он извещает меня, что обещанного им (на свой страх и риск) аванса дать не может, ибо оказалось, что Пав<ел> Ник<олаевич>[835] моего «Китайца» еще не читал.

Теперь слушайте внимательно: этот «Китаец» мною был сдан в П<оследние> Нов<ости> 15-го июля, и с тех пор (15-ое июля — 20-ое октября) моего не было напечатано Посл<едними> Новостями — ни строки[836]. На все мои напоминания и запросы — успокоительный ответ Демидова[837]: — Вещь Павлом Ник<олаевичем> читана и принята. На днях появится. — Дни шли, приближался терм, вещь не появлялась. (А ресурсов у меня, Вера, никаких.) Наконец я возопила к Могилевскому (кассиру), не выдаст ли он мне 300 фр<анков> до напечатания, раз вещь по словам Демидова принята — просто к терму. Он — обещал. Прихожу 12-го- его нету: болен ангиной. Прихожу 14-го — то же самое. Т. е. все напечатавшие получили, а мне Демидов дать отказывается, ссылаясь на личную ответственность Могилевского; придет-де — выдаст. Хорошо. С величайшим трудом в последнюю минуту собираю эти 300 фр<анков> по совершенно нищим, свято обещая отдать в первый же день прихода Могилевского в Новости — и уплачиваю герм. Вчера перв<ый> день выздоровл<ения> М<огилев>ского, посылаю Алю в П<оследние> Нов<ости> за деньгами — Могилевский ей не дает — а нынче, в 7 ч<асов> утра следующее pneu:

Многоуважаемая М<арина> И<вановна>

К сожалению, до сих пор не выяснено не только, когда пойдет Ваш рассказ, но и принят ли он, так как Павел Николаевич его еще не читал. Игорь Платонович обещал сегодня выяснить вопрос и я завтра же сообщу Вам о результатах. Если я получу уверенность, что он принят, я сейчас же выдам Вам аванс, но не в размере 300 фр<анков>, а увы! только 200 фр<анков>. Больше мне не разрешено.

                                           (Подпись)

_____

Три месяца вещь лежала в Новостях, и дважды и даже трижды Демидов врал мне, что вещь Милюковым принята. Зная, что такое для нищего — терм, выдать мне на него 300 фр<анков> авансу — отказался. А теперь, явно, запретил Могилевскому дать мне триста, даже если принят. Что это, Вера, как не выпихиванье меня обеими руками — из эмиграции — в Сов<етскую> Россию. На какие деньги мне жить? Совр<еменные> Записки за 20 стр<аниц> тексту стали платить 216 фр<анков>, да и то следующая книга выходит без меня, п<отому> ч<то> Руднев летом потерял мой адр<ес>. У меня ничего нет. Единственное платящее место — П<оследние> Нов<ости>, и я не могу добиться, чтобы меня печатали в них хоть раз в три месяца, на 300 фр<анков> — к терму. А они печатают — всех. Ведь меня, Вера, сдавили так, что мне остается только