брата она вспомнила (может быть, Слоун вспоминала об этом и раньше, но в тот день она распахнула врата памяти для этого воспоминания) один момент из детства. Ей было восемь или девять, а Гейбу одиннадцать или двенадцать. Среди ночи он пришел к ней в комнату. Она спала в большой, красивой комнате, достойной истинной принцессы: огромный, хотя и неработающий, камин, лепнина на потолке, все в розовых тонах…

Это произошло до того, как она перебралась на чердак. Тогда она спала с открытой дверью. Неожиданно в ее комнате кто-то появился. Прямо на ее постели. Она проснулась. Кто-то говорил с ней.

Голос его был тихим. Тише, чем тишина в доме.

– Привет, – прошептал он. – Не хочешь… пошалить?

Слоун только проснулась. Глаза ее открылись не сразу, и она не сразу поняла, что рядом с ней ее старший брат, а не какое-то чудовище.

Она непринужденно ответила «нет». Словно ей хочется спать или у нее есть другие занятия и другие мысли. Она не хотела, чтобы он почувствовал себя неловко. Не хотела, чтобы он перестал любить ее. Он был ее старшим братом, и она его обожала. Поэтому она просто сказала «нет», и он так же просто ушел.

В тот день на поле для гольфа, пока Слоун наблюдала за отцом и братом, это воспоминание странным образом себя обнаружило, словно оно всегда незаметно было с ней.

В тот же день она тренировала на площадке младших дочерей брата, а Гейб со старшим сыном примеряли новые туфли. Девочки были очаровательными, добрыми, но не понимали элементарной истины: им повезло, они родились в правильной семье. Чистая вода и горнолыжные курорты. Слоун чувствовала, что они не поймут этого даже с возрастом. По крайней мере, не поймут еще очень долго. Такой урок не преподаст ни одна хорошая няня.

Ей хотелось сказать им: «Девочки, в мире существуют мужчины и женщины, которые не собираются предавать вас, но они это сделают». Ей хотелось научить их выдерживать тяжелые удары. Слоун всегда хотелось докопаться до сути, потому что она росла в семье, где никто не хотел копать глубоко, считая, что так будет лучше для всех. Слоун казалось, что ее знания могут спасти жизни. Но это были не ее дети. Она любила их, но не могла спасти от ужасов мира.

– Тетя Слоун? – позвала ее старшая девочка, прелестная в своем белом платьице с фестончатым воротничком.

– Да, милая…

– Папа сказал нам, что, когда тебе было шестнадцать, ты разбила его машину.

Червь внутри Слоун пробудился и запульсировал, аморфный, недовольный. Он шипел и плевался ядом. Но происходило это внутри. Внешне она осталась совершенно спокойной, элегантной, с идеальной прической.

Вдалеке она увидела брата с бутылкой «Польского родника». Она увидела его, каким он был в юности. Она словно вернулась в день той катастрофы. Это было очень легко, достаточно было об этом лишь подумать. Скрежет металла более отвратителен, чем нам кажется. Как будто вскрывают железного робота. Она вспомнила машину на обочине: зажатую словно в аду шею, металлический потолок над головой, приятеля на пассажирском сиденье, который показался ей мертвым. Всего на секунду. Но достаточно секунды, чтобы представить человека мертвым. Потом она увидела, что друг ее жив, и поняла, что умереть должна была она. Огни на дороге 684 горели чудовищно ярко. Полная тишина. В такую паническую минуту кажется, что вот-вот появятся родители и спасут тебя, но Слоун ничего такого не ждала. В тот момент она почувствовала себя собственной матерью. Она вела машину, в которой погибла ее бабушка. Она очнулась и увидела рядом с собой мертвую мать – лицо ее было еще теплым, но глаза померкли, и взгляд стал пустым. Мать словно продолжала двигаться вперед, сложив с себя обязанности перед своей дочерью, оставив ее позади.

После той аварии Слоун превратилась в настоящий скелет – она слизывала соль с хрустящих кренделей и пила огромное количество диетической содовой. И никто не говорил ни слова. Нужно ли рассказать об этом племянницам? О том, как, по мнению врачей, она наказывала себя, хотя это был чисто мужской взгляд? Нужно ли им говорить, что люди всегда радуются, когда женщина признает себя плохой и наказывает себя? Только тогда они соглашаются помочь. Слоун страшно хотелось рассказать девочкам об этом.

– Тетя Слоун? – позвала ее старшая племянница. – Расскажи нам про аварию. Как ты разбила папину машину?

Младшая девочка хихикнула. Слоун улыбнулась. Она все еще смотрела на собственного брата, и душа ее наполнялась яростью. И печалью. Если бы только они могли поговорить по-настоящему. Сейчас они всего лишь навещали друг друга в красивых местах и держали свое грязное белье под замком.

Она представляла, как смеялись брат и его жена с орлиным взглядом, рассказывая детям про ту аварию. Ваша тетя Слоун – ходячая катастрофа, и как-то раз она разбила машину вашего папочки. И наверняка кто-то из взрослых сказал: «Только не рассказывайте ей, что мы вам об этом сказали». А может быть, они даже науськали детей, чтобы они спросили ее об этом.

Когда-то Ричард сказал ей:

– Не могу поверить, что никто не спрашивал, все ли с тобой в порядке.

Он поддерживал ее много раз, когда она вспоминала ту аварию, когда пыталась понять, что заставило ее считать себя недостойной любви и заботы.

– И они даже не сказали: «Слава богу, ты жива»? – много раз спрашивал ее Ричард, словно ожидая, что, если спросить в нужное время, она ответит: «Да, конечно, они сказали! Я просто забыла об этом».

Но в тот день, когда у ее ног маленькие девочки смеялись над происшествием, которое, по сути, убило ее, Слоун почувствовала, как червь заворочался у нее в горле. Возможно, он злился из-за той катастрофы, но, может быть, ярость его была связана с тем, что прошептал ей брат той ночью. С тем, как он напрочь стер ее представление о невинной любви. Конечно, они никогда не были близки – вот почему Слоун смогла забыть об этом. Ничего не случилось, как не случилось ничего в ночь катастрофы. Жизнь, в которой не случилось ничего плохого, в которой были лишь солнце и яркая зеленая трава.

Слоун взяла старшую племянницу за плечи, посмотрела на обеих девочек и сказала:

– Слушайте.

Солнце уже садилось над полем. Слоун знала: все женщины в определенный момент превращаются в животных, если нужно.

– Слушайте, девочки. Я везла друга домой. И знаете что? Я попала в аварию. Это была авария, и я могла бы серьезно пострадать. Но я не пострадала. Я должна