хоть и намного богаче. Тугие кошельки не приравнивают их к богам, а просто дают намного больше возможностей. Все остальные разговоры про богоизбранность, голубую кровь и прочее придумали лизоблюды и прихлебатели. Себя к таким не отношу. Я врач и знаю, что элита и простолюдины выглядят одинаково: те же мясо, кости и внутренности.

Когда мы остановились около высоченной и широченной двустворчатой двери, мысленное внушение уже окончательно привело меня в чувство.

Зайдя в шикарно обставленную гостиную, я увидела небольшого роста худощавую старушку, утопающую в огромном кресле с подушками.

— Добрый день, Екатерина Михайловна, — с поклоном поздоровался с ней Илья Андреевич. — Позвольте представить мою спутницу. Елизавета Васильевна Озерская… Моя будущая невеста!

Я не ослышалась? Мне песец…

46

Мёртвая тишина несколько секунд. Ни я, ни уж тем более этот “божий одуванчик”, обложенная подушками, не ожидали подобного. Я опомнилась быстрее княгини.

— Кажется, вас, Илья Андреевич, подрастрясло в дороге, если чудеса всякие мерещатся, — положив ему ладонь на лоб, произнесла я. — Вон и горячий весь. Уж не заболели ли?

— Я в здравом рассудке…

— Совсем не в здравом, — перебиваю его. — Глаза нездорово блестят, колотит. Сходили бы от греха подальше, в баньке попарились, пока окончательно не спятили. Ну, или внятно объясните ту чушь, которую мы с Екатериной Михайловной сейчас услышали.

— Да, внук! — неожиданно сильным молодым голосом, так не вязавшимся с тщедушным телом, проговорила княгиня, вставая с кресла. — Кроме болезни, не вижу причин для подобных заявлений.

— Здоров я! — раздражённо воскликнул князь. — Просто не собираюсь ходить вокруг да около! Решил сразу поставить вас, бабушка, в известность о своих намерениях в отношении Елизаветы Васильевны. Не люблю недомолвок.

— Вон! — посмотрев на меня, приказала старуха. — У нас тут семейный разговор, и он тебя не касается.

— Вообще-то касается. И будьте любезны, Екатерина Михайловна, соблюдать приличия. То, что вы высокого положения, не даёт вам никаких прав мне хамить. Лучше бы внучка своего нормально воспитали, чтобы он подобные кренделя не устраивал.

— Вон! — указав на дверь, повторила княгиня. — Это мой дом, и я решаю, кто в нём может находиться. Тебе, девка, здесь не место!

— Да гори оно всё синим пламенем! — в сердцах проговорила я.

После этого решительно вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Иду по коридорам и ругаюсь последними словами. Ах, Илюшенька! Ну, скотина! Это же надо так было подставить! Да и эта карга не лучше!

— Подождите! Лиза! — слышу до боли знакомый голос и топот бегущих ног.

Оборачиваться не хочу, а то сейчас всю княжескую морду расцарапаю.

— Да остановитесь же! — схватил меня за руку догнавший Елецкий. — Елизавета! Я сейчас всё объясню.

— Бабушке своей будешь, а меня не трогай.

— И ей тоже объясню!

— Отпустите! Я ухожу.

— Куда вы пойдёте без денег и знакомых в столице?

— Бордель поищу, в который вы, смотрю, уже мысленно меня определили.

— Неудачная шутка.

— А мне плевать! Пустите, иначе кричать буду!

— Да… — задумчиво проговорил он. — Кажется, слова сейчас бессмысленны. Хотите кричать? Кричите.

После этого князь схватил меня и забросил себе на плечо. Ловко так, будто бы всю жизнь разъярённых женщин похищал. Я даже пикнуть не успела. Попыталась вырваться — не выходит. Потом, как и обещала, стала орать, но ни на удивлённых слуг, ни на Илью подобное не возымело никакого эффекта. Смирилась и заткнулась, чтобы не выглядеть ещё более комично.

— Вот так-то лучше, — прокомментировал моё поведение этот гад почти не запыхавшимся голосом. — Ну почему нельзя дослушать? Вы, женщины, постоянно не даёте договорить. Что вы, Елизавета, что бабушка.

Молчу. Вести беседы с этим негодяем не собираюсь. Так и доехала обратно на место своего недавнего позора. К сожалению, княгиня осталась здесь и явно готовится ко второму акту этой пьесы.

— Зачем ты её притащил? — сурово поинтересовалась она у внука. — Если что-то не устраивает в моих словах, то тебя тоже не задерживаю.

— Лучше себе оставьте это недоразумение! — не выдержав, пискнула я с плеча. — Сами мучайтесь со своими ошибками воспитания!

— Не смей оскорблять моего внука! Не по чину тебе рот раскрывать!

— Тогда я молча ему лицо начищу! Как на землю поставит, сразу и начищу!

— Чего?! — тут же взвилась княгиня. — Ты хоть понимаешь, кому подобное говоришь?!

— Больной женщине, к которой вот этот непутёвый за много вёрст притащил меня, чтобы я смогла поправить её здоровье! Спасибо за такую "тёплую" встречу!

— Тебе сделали честь… Илья! Быстро поставь её на пол! Я не могу разговаривать с задом!

— Лучше, бабушка, я к вам Елизавету Васильевну лицом поверну. Опускать опасно. Если она обещала мне тумаков надавать, значит, обязательно сделает, — спокойно предложил Елецкий с лёгкой иронией в голосе.

— И правильно поступит! Ты в своём дурдоме сам дураком стал!

— Полудурком, — добавила я. — Он же доктор, а не пациент.

— А ты молчи!

— А вы не провоцируйте! Я человек, а не тварь бессловесная! Тварей тут и без меня хватает! Целый дворец! Издеваются над невинной девушкой, и никто на помощь не идёт!

— Потаскуха хитрая! Это ты-то, “невинная девушка”?!

— Да уж, не вы, бабуля. Ни по возрасту, ни по остальному уже давно не подходите.

— Я ещё тебя переживу, мерзавка! И где только…

Договорить Екатерина Михайловна не успела. Тихо охнув, потеряла сознание и упала на пол. Князь тут же опустил меня и кинулся к родственнице. Я за ним.

— Опять обморок, — прокомментировал очевидное он. — У неё на шее кулон с нюхательной солью. Сейчас достану.

— Подожди! Не трогай. Дай-ка мне осмотреть.

Быстро проверила пульс. Учащённый, как и само биение сердца. Уже хорошо! Кожные покровы бледные. Руки холодные. По всем параметрам это временная потеря сознания, а не какой-нибудь инсульт. Но чем она вызвана? Быстро напитала свои руки теплом и положила их на головку пострадавшей. Дар показывает, что никаких серьёзных аномалий в голове нет. Иначе бы в пальцах было сильное покалывание. Чуть-чуть поделилась своей силой с княгиней, которая тут же открыла глаза.

— Опять сомлела? — недоумённо глядя на нас, спросила она.

— Опять, — буркнул Илья Андреевич. — Я же говорил, что вам нельзя нервничать.

— Говорил, а заставляешь. И эту свою ненормальную от меня убери. Иначе я сейчас встану, чтобы лично спустить её с лестницы.

— Вставать не рекомендую пока, — вступила в разговор я. — Князь, отнесите её на диван. Подложите под ноги несколько подушек, чтобы ступни были выше головы. Необходимо дать приток крови в мозг.

Тот послушно исполнил мой приказ. Минут через пять женщина полностью пришла в себя и опять попыталась подняться.

— Лежите. Ещё чуток надо. И очень сладкого