После массовой резни первых дней геноцида и прихода войск РПФ столица представляла собой город, разделенный на две части – правительственную и повстанческую – с постоянно смещающимися границами. Столичным тутси в какой-то степени повезло больше, чем другим, поскольку только в Кигали сохранилось присутствие миротворцев ООН; там осталась также команда МКК во главе с Филиппом Гайяром, располагавшая собственным госпиталем. Кроме того, в самые первые дни геноцида основная часть беженцев оказалась в зоне РПФ: они сосредоточились главным образом на стадионе Амахоро в пригороде Ремера к востоку от здания парламента, в Больнице короля Фейсала к северо-западу от него, а также в близлежащем отеле «Меридьен». Согласно Бо-Бо, 19 апреля на стадионе было 4 тыс., в больнице – 8 тыс., в «Меридьене» – 200 беженцев[877]. К 25 мая число беженцев на стадионе увеличилось до 7 тыс.[878] Тогда же в зоне повстанцев появилась новая крупная площадка для перемещенных лиц – аэропорт Каномбе, где к 25 мая находились 1075 человек[879]. В правительственной зоне, покрытой сетью блокпостов, немногочисленные уцелевшие тутси концентрировались в отдельных пунктах: в отеле «Миль колин» (более 1 тыс.), в церкви Св. Семейства (2 тыс.), в церкви Св. Павла, в сиротских приютах Св. Андрея и Св. Михаила и в самые последние дни геноцида в лицее Нотр-Дам-де-Сито (120 человек, половина из которых дети[880]). Небольшое количество тутси скрывались также у своих родственников и друзей или прятались в заброшенных домах. Однако общее число беженцев в столице трудно определить точно. По словам Бутроса-Гали, оно составляло около 30 тыс. человек (на 13 мая)[881]; по другим источникам – от 12,5 тыс.[882] до 18 тыс. (на 25 мая)[883].

Контингент ООН оказывал посильную гуманитарную помощь в местах крупных скоплений беженцев, испытывавших острую нехватку продовольствия, воды и медикаментов и страдавших от тесноты и антисанитарных условий. Однако МООНПР не могла проводить операций по эвакуации людей, находившихся под угрозой, в защищенные анклавы, поскольку такие операции не предусматривались мандатом ООН. К тому же в конце апреля состав МООНПР был резко сокращен, и командование сил ООН направило свои усилия в основном на защиту импровизированных убежищ как в той, так и в другой зоне. В правительственной это было сделать гораздо труднее. Не располагая достаточным числом военнослужащих, МООНПР не могла разместить здесь стационарные команды миротворцев, а лишь периодически (когда это было возможно) направляла в места пребывания перемещенных лиц ооновские патрули.

Тем не менее некоторые миротворцы на свой страх и риск спасали тех, на кого шла охота. Самым известным из них был сенегальский капитан Мбей Диань, который помог выжить не только детям Агаты Увилингийиманы, но и сотням тутси. Он использовал свои функции военного наблюдателя и офицера связи между МООНПР и армией, чтобы облегчать проезд гуманитарных конвоев или работников Красного Креста для эвакуации людей, находившихся в опасности, а также сам вывозил в безопасные места беженцев в своей собственной машине маленькими группами, чтобы не вызывать подозрений. Диань спас таким образом некоторых известных руандийских журналистов. Даллэр был в курсе того, чем занимался Диань, но намеренно закрывал на это глаза. Корреспондент Би-би-си Марк Дойл вспоминает: «Когда начался геноцид, я видел, как он носится повсюду, но не знал, что он делал. Затем я узнал, что он спас семью премьер-министра, детей, которых спрятал в своем доме. Я знаю также, что он спас очень много других людей: он пересекал линию фронта и в своей машине перевозил их обратно через линию фронта и т. д.»[884]. Природное добродушие Дианя, чувство юмора и обаяние помогали ему беспрепятственно проезжать через блокпосты и заставы. 31 мая он погиб в Кигали от осколков минометного снаряда, пробивших его машину[885]. В момент отправки тела покойного из аэропорта Кигали один сенегальский капитан сказал Дойлу: «Вы – журналист, я – солдат. Теперь вы должны рассказать миру, что делал Мбей. Вы должны рассказать людям, что он спас многие жизни. И в то время, когда ООН позорно выводила свои войска, он спасал жизни людей. Пожалуйста, расскажите об этом миру»[886].

Безнаказанность интерахамве развязывала им руки. Передвигаться по городу было крайне опасно, и даже защита со стороны МООНПР или МКК не гарантировала спасения. 14 апреля интерахамве остановили на блокпосту санитарную машину МКК и в присутствии руандийских солдат убили шестерых раненых тутси, которых сотрудники этой организации везли в свой госпиталь[887]. СТМК, предвидя негативную реакцию, поспешило заявить, что МКК перевозил «врагов Республики под видом раненых»[888]. В ответ Гайяр выступил с резким осуждением нападений на раненых гражданских лиц, которое опубликовали все ведущие мировые СМИ, в первую очередь Би-би-си и МФР[889]. В этой ситуации власти были вынуждены пойти на попятный: в руандийских газетах появились статьи о праве раненых на получение помощи и о важной гуманитарной роли МКК. Фродуальд Карамира, второй вице-председатель РДД-Пава, 17 апреля по СТМК обратился к жителям Кигали с просьбой «содействовать машинам Красного Креста, чтобы позволять им быстрый проезд, ибо эти последние оказывают помощь всем и пока мы можем им доверять»[890]. Положение, казалось, изменилось, и, как свидетельствовал Гайяр, «несколько дней спустя санитарные машины не имели проблем и свободно циркулировали по городу… Смерть этих шести раненых… позволила нам спасти тысячи других: между апрелем и июлем девять тысяч»[891]. Тем не менее в интервью газете «The Guardian» 22 апреля Гайяру пришлось признать, что ситуация в Кигали оставалась тяжелой: «Если бы мы взяли раненых из нашего комплекса, то мы, вероятно, не провезли бы их более 200–300 метров. Мы [Красный Крест] безопасно передвигаемся на наших “лэндкрузерах”, когда в них нет раненых»[892].