Уитлэм не стал никому говорить, что уезжает. Никем не замеченным он выскользнул из пожарного выхода. Компьютер он оставил включенным, пиджак — на спинке стула. Каждому понятно — ушел на минутку, сейчас вернусь.

Он пробрался в сарай, минуя ограниченное поле обзора обеих камер. Спасибо Тебе, Господи, за нехватку финансирования, поймал он себя на мысли и чуть не расхохотался над иронией ситуации. Ему хватило пары минут, чтобы отпереть ящик с патронами и сунуть несколько штук в карман. В школе имелся один ствол для контроля над популяцией кроликов, и, положив ружье в спортивную сумку, он закинул его на плечо. Исключительно на крайний случай. У Люка Хэдлера должно быть собственное ружье, пожалуйста, — мысленно взмолился он. Он же собирался стрелять кроликов с Салливаном. Но патроны? Кто знает?

Уитлэм подбежал к навесу для велосипедов. Тем утром он выехал пораньше и припарковал машину на тихой улочке неподалеку от школы. Достал из багажника велосипед и остаток пути проделал на нем. Поставил велосипед там, где, как он знал, скоро будет полно других. Спрятал на самом видном месте. Потом пешком вернулся к машине, приехал на школьную стоянку и выбрал хорошее местечко на самом виду у камеры.

Теперь он снял замок с велосипеда и уже через пару секунд катил по пустынным сельским дорогам по направлению к ферме Хэдлеров. Ехать было недалеко, и добрался он быстро. Остановился за километр от фермы и нашел заросшее кустами местечко у самой дороги. Забравшись в кусты, он ждал, лихорадочно молясь, что угадал время правильно.

Спустя двадцать пять минут он сидел все там же, весь в поту, убежденный, что упустил свой шанс. Мимо не проехало ни единой машины. Прошло еще восемь минут. Девять. А потом, когда Уитлэм уже начал приглядываться к дулу ружья, гадая, может, для него найдется и другой выход, он это услышал.

Где-то вдалеке, постепенно приближаясь, гудел мотор. Это была та самая машина, которую он ждал. Голова стала какой-то легкой; молча он вознес небесам благодарственную молитву. Ступив на дорогу, он швырнул велосипед на обочину. Встал рядом и неистово замахал руками, будто вот-вот утонет. Да так оно и было.

На какую-то ужасную секунду показалось, что пикап останавливаться не станет. Но потом машина притормозила и встала, прямо перед ним. Опустилось окно со стороны водителя, и Люк Хэдлер высунулся наружу.

— У тебя тут, похоже, неполадки?

Удар болезненно отдался у Уитлэма в локте — с такой силой он опустил набитый камнями носок на затылок Люка. Раздался хруст; Люк рухнул лицом в пыль и застыл.

Натянув резиновые перчатки, позаимствованные из школьной лаборатории, Уитлэм откинул задний борт кузова. С легкостью бывшего спортсмена он подхватил Люка под мышки и неловко забросил в кузов. Прислушался. Дыхание у Люка было неровное и прерывистое. Уитлэм поднял носок и с тем же каменным хрустом опустил его еще дважды. Почувствовал, как поддался череп. Появилась кровь. Уитлэм не обратил на это внимания. Он набросил на Люка найденный в кузове брезент, положил сверху свой велосипед. Ткнулись в борт покрытые пылью колеса.

Ружье Люка лежало на пассажирском сиденье. От облегчения у Уитлэма закружилась голова, и он, пережидая, прижался к рулю лбом. Оружие было разряжено. Ладно. Достав из кармана школьные «ремингтоны», он зарядил ружье.

Кости были брошены.

Тело Люка подпрыгивало под брезентом; Уитлэм трясся в чужом пикапе по направлению к ферме. Уитлэм оторвал взгляд от зеркала заднего вида и крепче вцепился в руль. Руки потели в резиновых перчатках. Подъехав к дому, он резко затормозил и выскочил из машины, не давая себе времени задуматься о том, что ему предстоит. И только у входной двери он заколебался. Уитлэм очень плохо представлял себе устройство дома и хозяйства Хэдлеров. Уж точно не настолько хорошо, чтобы попытаться самостоятельно найти Карен. Сам удивляясь собственному безумию, он смотрел, как его рука нажимает на кнопку звонка. Она придет к нему сама. Ружье висело у него на плече, будто льнуло к бедру.

Карен Хэдлер открыла дверь, и, узнав звонившего, моргнула от неожиданности, раз, другой. Набрала в грудь воздуха, ее губы вытянулись в округлом «у», и свистящее, резкое «х» уже зародилось в ее горле, а потом она начала было называть его имя, но не успела: быстрым движением он поднял ружье и нажал на курок. Когда он это делал, то закрыл глаза, а когда вновь открыл их, она уже падала навзничь с кровавой дырой в животе. Уитлэм поморщился, когда ее локоть, а потом и голова с треском ударились о выложенный плиткой пол. Глаза у нее как-то странно расширились, и из груди вырвался глубокий, низкий стон.

В ушах у Уитлэма звенело; у него явно было что-то со слухом.

— Мама?

Нет. Нет. Он же ничего не слышит.

— Мама?

Ничего, кроме собственного дыхания и звона в ушах, и уж точно он не слышит Билли Хэдлера, который кричит тоненьким, птичьим голоском, стоя в полутемной прихожей, и рот у него широко открыт от страха, а в руке болтается мягкая игрушка.