мешках под глазами. И все же Хейн явно чувствовал себя хозяином положения.

— Добрый вечер, — вежливо пробормотал Святой.

Хейн подошел к кровати, растянув губы в неприятной усмешке.

— Все такой же самоуверенный наглец, а, Темплар?

— Я хорошо себя веду, — с обворожительной улыбкой откликнулся тот, — и для тебя храню мою любовь[17].

В дверях стоял тот же человек с дубинкой, что и во время обеда. Хейн отступил в сторону и поманил того к себе.

— Внизу пара твоих друзей, Темплар. Я хотел бы, чтобы ты к ним присоединился.

— С радостью окажу вам эту услугу, как сказала актриса епископу, — откликнулся Святой.

Кто бы это мог быть?! Однако он ничем не показал той тревоги, которая вдруг обожгла его словно ледяным ветром.

Долго гадать не пришлось. Тип с дубинкой рывком поднял пленника на ноги и повел по коридору, а затем вниз по лестнице. Хейн замыкал шествие. Дверь в комнату из холла была приоткрыта. Когда шаги приблизились, доносившийся оттуда гул голосов смолк. Створка распахнулась под ударом ноги, и Святого втолкнули внутрь.

В комнате он сразу увидел Гвен Чендлер. Было и еще три знакомых лица — одно из них принадлежало встрепанному Дикки Тремейну.

— Ну, что скажешь, Темплар? — проговорил Хейн, закрыв дверь и выйдя на середину.

— Действительно, что тут сказать? — эхом откликнулся Святой.

Его глаза лениво скользнули по собравшимся.

— Приветствую, герр Брэддон. Хэлло, Змей… Господи боже, что у тебя с лицом?!

— А что с ним? — огрызнулся тот.

— Да ничего хорошего, миляга, — протянул Святой. — А, да, я забыл — ты ведь таким родился.

Гэннинг шагнул вперед, злобно сощурившись.

— За тобой должок, — прорычал он и набросился на Саймона с кулаками.

Святой уклонился от ударов и с силой пнул противника по голени, однако упал из-за подножки Брэддона. Змей от души ударил его ногой — раз, другой…

— Ну хватит, — вмешался наконец Хейн.

Он поднял Темплара за воротник и усадил на стул.

— Сволочи! — бесновался Тремейн. На лбу у него набухли фиолетовые вены. — Мерзавцы! Грязные, поганые, отвратительные!..

Брэддон заставил его замолкнуть парой жестоких ударов слева по лицу. Дик, связанный по рукам и ногам, тщетно пытался освободиться.

Саймон бросил взгляд на девушку, которая, всхлипывая, старалась вырваться из рук Хейна.

— Все нормально, Гвен, старушка. Улыбнись — ради Джерри. Нам все равно, что с нами сделают эти подонки. Не показывай им, что они могут причинить тебе этим боль.

Хейн, передав девушку Брэддону и Гэннингу, подошел к стулу Святого.

— Я собираюсь задать тебе пару вопросов, Темплар. Если не хочешь, чтобы Змей снова тобой занялся, лучше говори правду.

— С удовольствием, — кивнул тот. — В детстве моим кумиром был Джордж Вашингтон[18].

Все его планы провалились. Гвен Чендлер схвачена, как и Дикки. Единственной их надеждой оставался Роджер Конвей — но как скоро он узнает о катастрофе и возьмется за дело?.. Надо срочно что-то придумывать.

— Сколько вас на самом деле?

— Семьдесят шесть, — ответил Темплар. — Здесь два из пяти — ровно столько, сколько ты отсидел в колонии для несовершеннолетних.

Сзади никого не было. Святой завел ноги далеко под стул. Руки тоже потянулись назад и нащупали маленький клинок.

— Можешь не тратить время на дальнейшие расспросы. Я сам тебе кое-что скажу. Тебе не уйти от ответственности. Ты думаешь, что сможешь выяснить все о моей организации, о планах, о том, донес ли я в полицию? И соответственно собираешься действовать? Подожди, дай отсмеяться!

— Не вижу ничего смешного, — процедил Хейн.

— Тогда ты глупее долгоносика с сонной болезнью, — ухмыльнулся Святой. — Или ты думаешь, что я вчера родился? Послушай, дорогуша! Накануне вечером я отправил инспектору Тилу письмо с одной маленькой историей, которое он получит в понедельник утром. Сейчас оно уже на почте, и ничто его не остановит. А твое послание к другу Анри, которое я приложил к письму, заставит полицейских внимательнее отнестись к моим словам. У тебя нет ни малейшего шанса!

Хейн отступил назад, будто его ударили, и страшно побледнел. Святой и не ожидал такого эффекта.

— Говорил я тебе, он нас заложит! — взорвался Брэддон. — Предупреждал тебя!

— Я тоже предупреждал, — кивнул Святой. — Ох, Эдгар, и почему ты не поверил дядюшке Саймону?

Хейн выпрямился, глаза его сверкнули. Он повернулся к Брэддону.

— Заткнись, щенок! — рявкнул он. — На этот случай у нас наготове самолеты. Улетим сегодня же, и пусть Тил завтра нас ищет, если захочет!

Хейн повернулся к Святому.

— Ты полетишь с нами — и твой друг тоже. Только пристегивать вас мы не будем. Где-нибудь над Ла-Маншем самолет сделает мертвую петлю… Понимаешь, Темплар, ты уничтожил годы моего труда, и я с тобой расплачусь! Да, мне приходится бежать, но через некоторое время я вернусь и начну все заново. А вот ты…

— Я буду порхать в раю с нимбом вокруг шляпы. Отличная перспектива!

В этот самый момент маленький ножик уже разрезал путы на запястьях.

— Мы потеряем все, что у нас есть… — пробормотал Брэддон.

— Включая свободу, — мягко добавил Святой. Лезвие легко резало веревки.

Все взгляды устремились на пленника. Что-то в том, как он произнес эти два слова, в напряженной собранности всего тела, в странной магии личности словно завораживало. Безоружный и, как думали, связанный, он был полностью в руках похитителей, однако ему удавалось как-то их подавлять. На время он сумел остановить преступников и заставить слушать себя.

— Я скажу тебе, почему ты проиграл, Хейн, — продолжил Святой тем же мягким тоном, который, однако, держал противников на расстоянии, словно направленный на них пистолет. — Ты сделал ошибку, убедив себя, что мое обещание засадить тебя в тюрьму — просто блеф. Ты не сомневался, что я не откажусь от возможности и дальше тебя шантажировать. Твоя мелкая душонка не в состоянии понять, как может человек идти на такой риск только ради своих идеалов. Ты судишь по себе, по своим стандартам. Это и привело тебя к краху, поскольку я не жулик. Однако я намерен нагнать на всех жуликов страху. Полиции ты и тебе подобные не боитесь. Вы с ними свыклись — знаете их по именам, угощаете сигаретами, когда они вас арестовывают. Для вас тюрьма — просто расплата за ошибку, а публичное шельмование — не более чем игра в бирюльки. Но я принесу вам новый страх — страх неизвестности. Вы будете кричать про нас со скамьи подсудимых, и весь мир услышит. А когда мы покончим с вашей бандой, вы отправитесь в тюрьму и станете примером для остальных, чтобы и они боялись. И вы скажете полиции, что не сможете нас опознать — потому