Возле телефона высится кипа журналов того сорта, какие чаще всего валяются на пристанях. Именно на журналах он и нашел бутылку виски, высокую, холодную, переплетенную косой красной полосой. Бутылка безмятежна, как ночь, а ведь сторожу предстоит просидеть здесь до восьми часов, глядишь, с бутылкой время потечет незаметно. Кроме виски, была еще короткая записка и тонкая стопка лир, но лиры незаметно перекочевали в чей-то чужой карман. Что же касается записки, то она тихо превращается в пепел на высокой металлической пепельнице, похожей на летающую тарелку, подвешенную к двухфутовому стержню. Крышка открывается, если сблизить два рычага, прикрепленных к краям вымазанной сигаретным пеплом посудины. На дне выгравировано изображение Мэрилин Монро. Груди торчат острыми треугольниками, длинные, как положено, ноги. Очень милая вещица, такая изящная, не хуже, чем в самых дорогих отелях. Записка была не слишком длинной. Спасибо, дескать, за службу, наслаждайтесь виски, и, вероятно, лучше всего будет поспать, чтобы не мучиться похмельем, между пятью и шестью часами утра. Кстати, в углу у стены стоит топчан, немного продавленный, но, в общем, довольно удобный для таких случаев.

Такси стоят здесь длинными вереницами, особенно на улице, ведущей к воротам на площадь Святого Петра, особенно пыльными вечерами, ближе к семи часам. Длиннющая череда их жмется к тротуару, а вокруг них вьется и кружит римское уличное движение, способное довести нормального человека до сумасшествия. Шум стоит ужасающий. Гудение клаксонов, крики водителей, тысячи туристов, заблудившихся, уставших, жаждущих ужина. Все берегут бумажники и кошельки — воры обожают эту площадь, да и кто бы не полюбил ее — место, где можно так легко обогатиться в считанные минуты. К западу от этой карусели, немного в стороне возвышается массивная римская арка, а рядом с ней одинокое оливковое дерево, своего рода символ. Ветки намокают и тяжелеют, когда начинается дождь. Под оливой, все еще сухая, на скамейке, рядом с человеком, определенно похожим на Синего Койота, сидит, дразня прохожих голыми ногами, восемнадцатилетняя девица. У нее светлые длинные волосы, по лицу блуждает счастливая улыбка, предназначенная Койоту. На ней надеты шорты, и вы же понимаете, что ни за какие блага на свете не пройдете в Ватикан с такой массой выставленной напоказ шведской плоти, а друзья, как назло, все не возвращаются. Ее зовут Вивека. По ночам ей снится Америка. Звонит телефон, и Койот отвечает, оставив Вивеку с Франсиско, высоким и смуглым красавцем, настоящим испанцем с чудесными зубами, который тоже хочет переехать в Соединенные Штаты, а сейчас отдыхает в Италии. Они собираются провести полгода в переездах, а потом осесть в каком-нибудь приличном месте. Долго вести такую жизнь им не под силу, и поэтому вопреки желаниям своих друзей и родителей они решили, что сбегут в какой-нибудь тихий городок на Среднем Западе, где в один прекрасный день они столкнутся с родителями Анхеля в мелкой дорожной аварии. Конечно, ничего из этого не выйдет, все это пустые фантазии, и рано или поздно им придется научиться жить с маленькими разочарованиями. Правда, ничто не мешает им сложить все по желанию, и Койот, возможно, смог бы сделать это, но ему некогда, он прощается с Вивекой, встает и подходит к звонящему автомату.

На противоположной стороне улицы туристы грузятся в такси, которые одно за другим с воем срываются с места. Да, чтобы ездить по римским улицам в час пик, нужно обладать незаурядным мужеством. Койот идет по улице, прикрыв голову газетой, на первой странице которой сообщение об ужасной трагедии: сегодня утром одной из этих ужасных машин-такси был сбит направлявшийся на работу в архив Ватикана священник-нигериец. Никто из свидетелей не смог описать водителя и не запомнил номер машины и теперь, при таком скопище такси, никогда не опишет и не вспомнит. Однако это Рим, католический Рим, где люди продолжают верить в ад — римляне уверены, что этот водитель, кто бы он ни был, получит свое и целую вечность будет жариться в языках пламени, — римляне свято верят в это.

В завтрашних газетах будет нечто подобное, убитый священник найден во второй половине дня в отделе хранения библиотеки Ватикана. Это настоящий шок, но сенсации не будет. Ватикан предпочитает решать такие дела тихо, в конце концов, церковь — очень гордое учреждение.

Дождь начал утихать, слышно, как капли шлепаются об асфальт, отскакивая от него под самыми причудливыми и немыслимыми углами.

— Наслаждаешься Римом? — Койот отчетливо слышит Кристиану, хотя их разделяют тысячи и тысячи миль.

— Как я могу не наслаждаться, если здесь столько разнообразных и грязных удовольствий.

— Какое из них было последним?

— Один моряк, сущий жулик, выманил у нас почти все деньги.

— Значит, он действительно смышленый сукин сын.

Они оба начинают смеяться. Это последнее прибежище ностальгии, которое они время от времени делят между собой, так почему бы не разделить его и сегодня, в преддверии наступающей сладкой итальянской ночи, стоя в мокрой телефонной будке.

— У меня для тебя плохая новость. — Кристиана становится серьезной и перестает смеяться.

— Говори, — произносит Койот, переведя дыхание.

— Сегодня утром я разговаривала с Русским.

— Ты хочешь сказать, что Исосселес уже в Риме?

— Похоже, что так.

— Насколько безумен этот человек? — недоумевает Койот. — За один день он убил двух ватиканских священников.

— Есть еще одна плохая новость, — продолжает Кристиана, — он не убивал двух священников за один день.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Одного из них убил Русский. Это именно он финансировал выпуск информационных писем. Начать хотя бы с того, что это его сеть. Вы подобрались слишком близко.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше? — Пальцы Койота впиваются в трубку.

— Если бы я даже знала об этом, мне все равно не разрешили бы об этом говорить.

— Что значит, если бы ты даже знала?

— На этих письмах работал Иония. Русский нанял его пять лет назад в качестве обычного курьера. Я не знала об этом до сегодняшнего дня.

— Кто сказал тебе об этом?

— Русский позвонил Ионии и сказал, что сеть ликвидирована и что их контакты в Ватикане больше не доступны. Русский всегда предупреждал его.

— И Иония все тебе рассказал?

— Мы же любим друг друга, у нас нет секретов.

— Прими мои поздравления.

— Спасибо.

— И вы, сложив два и два, поняли, что Русский ведет двойную игру.

— Я поняла это именно так.

— Хитрая бестия, — говорит Койот.

— Хитрая и гордая, — говорит Кристиана. — Он очень горд. Вы могли бы получить от него разрешение проникнуть в Ватикан и похитить книгу, но когда вы решили сами составить план и найти нужных священников… ну, он не захотел, чтобы кто-то нарушил его сеть. Он решил показать в пример другим, что вы зашли слишком далеко.