Изэль на секунду сжала плечо Райнера и отпустила, помахав на прощание Джии и Юшенгу, а потом обернулась на стоящего позади Олдена. Она редко сама начинала с ним разговор, но с каждым разом общалась охотнее.

Подождав ещё немного, Эйлерт незаметно вышел с кухни и направился в сторону своей бывшей спальни, где сейчас находился Рагиро.

Ханна ухватила Грэма за руку и потащила к выходу. Олден приблизился к Изэль, приобнял за талию, и они тоже покинули дом Лиров.

В кухне остались только Риган и Райнер.

Они сверлили друг друга взглядом, не произнося ни слова. Не встречаясь с момента крушения «Эгерии», оба забыли, как никогда не могли поладить то ли из-за непохожести, то ли наоборот — из-за отвратительного сходства мыслей и поступков.

Райнер никогда не был хорошим человеком, думал только о себе и жаждал власти, денег, внимания, силы. Добился всего этого самым нечестным путём, какой только можно представить, и был доволен собой до дня смерти его красавицы жены. А после погоревал столько, сколько было нужно, и нашёл в себе силы идти дальше, потому что не любил зацикливаться на том, чего не мог изменить. Алиша Савьер никогда не была центром его вселенной — всего лишь один из этапов в его долгой жизни.

Риган напротив — изо всех сил старался быть хорошим и поступать правильно. Было ли это влияние Нельса, Илы или чье-то ещё или же его искренним порывом, он не знал. Но каждая попытка обращалась прахом, приводила к провалу, а иногда — к чудовищной катастрофе. Пятнадцать лет назад его попытка сделать всё правильно закончилась смертью Иласэйд Файлель, женщины, которую он любил больше жизни. А сейчас его желание поступить хорошо и помочь семье Лиров оборачивалась неизбежной битвой с тем, кого невозможно победить, и скорее всего — Риган был в этом уверен и морально готовил самого себя — приведёт к смерти Эйлерта Лира. У него никогда не получалось сделать хоть что-то правильно.

Риган Оделис ненавидел Райнера Финна за его умение признавать свои провалы и жить дальше, несмотря ни на что. Потому что Риган не умел прощать себя.

— Ты так и не смог отпустить её, верно? — глухо спросил Райнер.

Риган прищурился. В оцепенении покачал головой. И хотел уже уйти, как Райнер вновь заговорил:

— Научись оставлять прошлое позади. Что случилось — уже не изменить. Её смерть была неизбежностью, и ты это знаешь, Риган. Её цель, её желания не могли привести ни к чему хорошему.

— Тогда зачем ты согласился присоединиться к ней? — громко рявкнул Риган, и сам не узнал свой голос: настолько зло и дико он звучал.

Он быстро развернулся к Райнеру лицом, замахнулся, но не ударил.

Райнер язвительно засмеялся и, помелдив, ответил:

— Это было интересно.

На этот раз Риган не сдержался. Удар получился сильнее, чем хотел Риган и чем ожидал Райнер. Один быстро выдохнул, второй недовольно потёр челюсть.

— Тебе было интересно? — Риган давно не повышал голоса, но рядом с надменным, насмешливым Райнером забыл, как держать себя в руках. — Ты самый отъявленный подонок из всех, кого я знаю. Только ты мог смеяться над её мечтами и пойти за ней ради интереса.

Райнер не возражал, но и не согласился. Только огрызнулся:

— Твоя личная неприязнь ко мне не является причиной, чтобы мня ненавидеть или бить.

И, если бы в этот момент в кухню не вошла рассерженная Нала, Риган бы ударил его снова. Она хлопнула дверью, широкими шагами преодолела расстояние между ними и остановилась по середине.

— Немедленно замолчите! Оба! — вскричала Нала. — И проявите хоть немного уважения. Если не к друг другу, то хотя бы ко мне.

Она устало закатила глаза и указала на дверь, намекая, чтобы мужчины покинули её дом. Ни Риган, ни Райнер не стали спорить с рассерженной Налой Лир. Оба догадывались, что она стала женой Нельса не за красивые глаза.

Риган извинился перед ней и вышел, больше не произнося ни слова. Райнер, хмыкнув, направился к спальне, где был Рагиро и Эйлерт.

***

Небо темнело быстро. Ни туч, ни солнца, ни облаков — только ровное чёрное небо. Ханна отпустила руку Грэма и остановилась лишь тогда, когда они приблизились к морю. Она вела его окольными путями и вывела на безлюдный пустой берег. Был один песок — и ни одной живой души, кроме них. Грэм не сопротивлялся, он даже не ругался и не ворчал, а молча шёл за ведьмой. Где-то далеко пели птицы, но их пение не успокаивало, скорее наоборот — заставляло волноваться сильнее. Шум моря действовал на нервы, и Грэм не мог дать этому разумное объяснение.

Он с любопытством смотрел, как Ханна разулась и пошла по песку босиком. Как зашла в воду и как обернулась к нему, словно ждала, что Грэм сделает то же самое. И Грэм сделал.

Ханна снова взяла его за руку, но на этот раз ненавязчиво, с долей нежности. Она аккуратно переплела их пальцы и несильно сжала чужую ладонь, приблизилась вплотную и положила голову Грэму на плечо.

— Зачем мы здесь? — первым их молчание нарушил Грэм. Вопрос прозвучал без претензий, мягче, чем он говорил обычно. Ханне это понравилось, как Грэму неожиданно понравились ее прикосновения. Оба не торопились.

— Чтобы насладиться спокойствием и гармонией этого мира.

Грэм редко понимал Ханну. Вернее, почти всегда не понимал. Но были моменты, когда её странные слова становились вдруг прозрачными и превращались в отголоски его собственных мыслей. Как сейчас.

— Мы умрём? — он не понял, как и зачем спросил об этом, потому что точно был уверен, что не хотел знать ответа. Грэм думал, что Ханна начнёт говорить загадками, но гадалка только хмыкнула, а потом спокойно произнесла:

— Все когда-нибудь умирают. Даже такие чокнутые ведьмы, вроде меня, и такие самодовольные эгоисты, вроде Райнера Финна. Этот мир ещё не создал ничего вечного. И вряд ли когда-нибудь создаст.

Ханна Ламан никогда не была похожа на нормального человека или на сумасшедших гадалок-шарлатанок. Все её слова — на удивление точны; все её предсказания — безошибочно сбывались. Ханну подобная достоверность пугала, но с годами она смогла примириться даже с этой своей стороной.

Грэм не воспринимал ведьму серьёзно, скорее причисляя к гадалкам-шарлатанкам, но внутренний голос кричал, что он не прав, потому что настоящие ведьмы говорили только правду и ничего кроме