– И что?

– Ты урезал ей жалованье?

– Немного. – Норм пожал плечами. – Совсем чуть-чуть.

– Как давно она к тебе устроилась?

– Не помню.

– Менее восьми месяцев?

Цукерман задумался.

– Да, а что?

– Эсме соблазнила Чэда Колдрена. Вступила с ним в связь в «Корт-Мэнор-инн». Но привезла она его туда вовсе не потому, что хотела секса или чувствовала себя одинокой. Это являлось частью ловушки.

– Какой ловушки?

– Она хотела, чтобы Чэд увидел отца с другим мужчиной.

– Зачем?

– Чтобы сокрушить Джека. Это не совпадение. Эсме знала о ваших планах, была в курсе, что вы встретитесь с Джеком. И она решила привезти туда Чэда, чтобы тот увидел, кто на самом деле его отец.

Эсме молчала.

– Скажите мне, Норм, вы собирались встретиться с Джеком в четверг вечером?

– Да.

– И что произошло?

– Джек отменил встречу. Он приехал на стоянку, и там его что-то испугало. Вроде бы он увидел знакомую машину.

– Это была не просто знакомая машина, – поправил Майрон, – а автомобиль его сына. Вот где Эсме прокололась. Джек заметил его. Он уехал раньше, чем Чэд успел его увидеть.

Майрон встал и приблизился к Эсме.

– Я шел по верному следу с самого начала, – продолжил он. – Джек вел с большим счетом. Его сын находился у вас в руках. И вы похитили Чэда, чтобы сорвать его игру. Именно так я и подумал. Но я неправильно оценил ваши мотивы. Зачем вы украли Чэда? Почему так старались отомстить Джеку Колдрену? Да, деньги были одной из ваших целей. Вы мечтали, чтобы «Зум» получила преимущество. Знали, что если Тэд Криспин станет победителем, вас объявят маркетинговым гением мирового уровня. Тут все сходилось. Кроме одного – почему вы привезли Чэда Колдрена в мотель до того, как Джек начал вести в счете?

Норм вздохнул:

– Скажи нам, Майрон. Что заставило ее так ненавидеть Джека?

Майрон сунул руку в карман и вытащил старую фотографию. Первая страница семейного альбома. Ллойд и Люси Реннарт. Улыбки. Объятия. Счастье. Ллойд в смокинге. Люси держит букет цветов. Вид у нее в белом длинном платье просто потрясающий. Но не это поразило Майрона до глубины души.

Люси Реннарт была азиаткой.

– Ллойд Реннарт – ваш отец, – произнес Майрон. – Вы ехали в машине в тот день, когда он врезался в дерево. Ваша мать умерла. Вас отвезли в больницу.

Эсме сидела, гордо расправив плечи, но ее дыхание стало неровным.

– Я не знаю, что произошло позднее, – добавил Майрон. – Наверное, Ллойд съехал с катушек. Он был пьян. Убил свою жену. Чувствовал себя конченым, ненужным. Может, решил, что не сумеет вас воспитать. Или не имеет на это права. Или он заключил соглашение с семьей вашей матери. Они не стали выдвигать обвинения, а Ллойд отдал им дочь. Вы росли в семье матери. Когда Ллойд снова встал на ноги, то понял, что нельзя вырывать ребенка из привычной среды. Или просто боялся, что вы не захотите вернуться к отцу, который виноват в смерти вашей матери. В общем, Ллойд предпочел помалкивать. Он ни слова не сказал о вас своей второй жене.

По щекам Эсме потекли слезы. У Майрона сдавило горло.

– Все так и было, Эсме?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Найдутся документы, – предупредил Майрон. – Свидетельство о рождении. Бумаги об опекунстве. Полиция быстро все разыщет. – Он поднял фотографию и мягко промолвил: – Одного сходства между вами и матерью уже достаточно.

Слезы продолжали капать, но не было рыданий, всхлипов, дрожащих губ.

– Пусть Ллойд Реннарт был моим отцом, – пробормотала Эсме. – У вас все равно ничего нет. Это лишь домыслы.

– Нет, Эсме. Полиция подтвердит ваши родственные связи, а Чэд расскажет, что именно вы предложили поехать в «Корт-Мэнор-инн». Они вплотную займутся смертью Тито. Появятся улики. Волосы. Нитки. Одно сойдется с другим. Но у меня к вам один вопрос.

Девушка не шевельнулась.

– Зачем вы отрезали палец Чэду?

Эсме внезапно сорвалась с места и бросилась бежать. Майрон был застигнут врасплох. Он перепрыгнул через диван, чтобы перекрыть путь к выходу. Но он ее недооценил. Эсме кинулась не в коридор, а в спальню. Майрон снова перескочил через диван. Он бросился за ней в комнату, но было уже поздно.

Эсме держала в руке пистолет. Она направила его на Майрона. По ее взгляду он понял, что не будет ни объяснений, ни признаний, ни лишних слов. Она готова стрелять.

– Не спешите! – предупредил Майрон.

– Что?

Он достал мобильный телефон и протянул ей:

– Это вас.

Секунду Эсме не двигалась. Потом, все еще сжимая в руке оружие, протянула другую руку и взяла трубку. Она прижала ее к уху, но Майрон расслышал то, что ей сказали.

– Это детектив Алан Корбетт, полиция Филадельфии, – произнес мужской голос. – Мы стоим у вашей двери и слышим каждое слово. Опустите оружие.

Эсме взглянула на Майрона. Пистолет смотрел ему в лицо. Майрон почувствовал, как по спине стекают капли пота. Смотреть в дуло пистолета – то же самое, что в жерло смерти. Видишь ствол, и с каждым мгновением он становится чернее и больше, словно тебя вот-вот поглотит черная дыра.

– Глупо, – произнес Майрон.

Она кивнула и опустила пистолет.

– И бессмысленно.

Оружие упало на пол. Двери распахнулись. В номер ворвалась полиция.

Майрон взглянул на пистолет.

– Тридцать восьмой калибр, – сказал он Эсме. – Из него убили Тито?

Ответ он прочитал по ее лицу. Баллистическая экспертиза докажет это. В суде ее поджарят на костре.

– Тито был псих, – пробормотала Эсме. – Он отрезал мальчику палец. Стал требовать деньги. Я не хотела.

Майрон пожал плечами. Она уже выстраивала свою защиту, хотя ее слова вполне могли оказаться правдой.

Корбетт надел на Эсме наручники.

– Джек Колдрен разрушил мою семью! – воскликнула Эсме. – Он убил мою мать, уничтожил моего отца. За что? Отец не сделал ничего плохого.

– Почему же, – возразил Майрон. – Сделал.

– Джек Колдрен заявил, что отец просто вытащил из сумки не ту клюшку. Это была ошибка. Несчастный случай. Почему он должен был так дорого за это заплатить?

Майрон ничего не ответил. Он понятия не имел, сколько за это следует заплатить.

Полиция начала обыск. У Корбетта были вопросы, но Майрон торопился. Он ушел, как только детектива кто-то отвлек. Майрон помчался в полицейский участок, где должны были освободить Линду Колдрен. Перемахивая огромными шагами через три ступеньки, будто какой-то карикатурный олимпиец, он мгновенно взлетел на лестницу.