– Ты должен обращаться со своим народом справедливо. Уважай за проявленные достоинства и доблесть и католиков, и протестантов. Запомни: религиозные противоречия могут привести государство к катастрофе. Граф д’Энген стал жертвой надвигающейся религиозной войны, в которую фанатики хотят втянуть государство. Я слишком поздно понял это. Не допусти религиозных войн! Французы – лучшая нация на земле. Заслужи их любовь и, главное, уважение. И они пойдут на все ради своего короля.

– Да, отец, – Генрих пытался найти нужные слова, но не находил их.

Франциск умолял сына не возвращать Монморанси и не допускать к управлению государством Гизов.

– Святая Дева, защити моего сына, – вдруг взмолился король, внезапно потеряв нить беседы.

Пелена застилала ему глаза, голос слабел, капли пота текли по щекам.

Наконец вырвавшись из тьмы, король обратился к самой деликатной теме, но так тихо, что Генриху пришлось приблизить ухо к устам отца.

– Сын мой, я вверяю герцогиню д'Этамп вашим заботам. Прояви доброту к Анне. Будь великодушным к женщинам, только не покоряйся их воле, как покорялся я.

Это был единственный намек на Диану.

Король тяжело вздохнул и, закрыв глаза, прошептал:

– Господи! Как же тяжел этот венец, что ты мне, как я думал, дал в награду!..

Он открыл глаза, они прощались с сыном.

Потрясенный Генрих, забыв обо всех обидах, пообещал отцу выполнить все его пожелания.

Франциск хотел что-то сказать еще, но речь его уже была бессвязной.

– Отец, – взмолился Генрих, – благослови меня!

Он наклонился над отцом, и тот в предсмертной агонии, впервые после гибели старшего сына, обнял Генриха, за миг до вечного расставания.

«Теперь король – я, Генрих Второй!» – с облегчением вздохнул Генрих, высвободившись из объятий испустившего дух короля. Смятение, которое он ощутил, сидя у изголовья кровати умирающего отца мгновенно рассеялось.

Выйдя в приемную, где плакала Екатерина, дрожала от страха герцогиня д’Этамп, торжествовала Диана де Пуатье, Генрих приказал немедленно отправить гонцов за коннетаблем Монморанси.

Герцогиня д’Этамп, узнав о смерти короля, испустила ужасный крик:

– Земля, поглоти меня!

И упала в обморок.

Диана де Пуатье повелительным жестом приказала удалить Анну д’Этамп из королевских покоев.

Екатерина взглянула на мужа. Всякие следы тревоги исчезли с его лица. Радость Генриха была настолько велика, что она мгновенно стерла печать меланхолии с его лица, которая казалась неизгладимой. Он стоял перед подданными сдержанный, властный, царственный.

Генрих стал королем!..

В углу, укрывшись за шторами, горько плакал Бриандис. Он любил своего веселого короля, который ценил шутку и юмор. Что-то будет теперь с ним, любимым всеми шутом короля Франциска?

Словно угадав его мысли, к нему незаметно подкрался Брюске. Лицо его светилось от счастья.

– Что плачешь? – с наглой улыбкой прошептал он. – Теперь место королевского шута тебе придется уступить мне!.. Но я не злопамятен. Ты скор на выдумку и можешь мне пригодиться. Хочешь стать моим шутом и помощником?

– Нет уж, – ответил Бриандис и ладонью вытер слезы с лица. – Я был шутом великого короля и никогда не буду забывать об этом. Теперь мой удел – стать бродячим шутом, чтобы, шагая по дорогам Франции, рассказывать смешные истории о великом короле Франциске I.

– Расскажи мне на прощание хоть одну из них, – попросил Брюске и вплотную придвинулся к Бриандису.

Бриандис задумался, рассказывать или нет. Он не любил Брюске, как не любил и Генриха. Но воспоминания о короле Франциске согревали душу, и он решил поведать одну из последних историй, когда болезнь уже завладела королем.

– Месяца три тому назад, не более того, я сидел на краю скамейки в большом зале королевского дворца в Блуа, а король – в своем королевском кресле, зашел разговор о развратных похождениях некоего дворянина. Король собирал забавные истории для своей сестры Маргариты, а она сочиняла новеллы и знакомила с ними французов. Вдруг король внезапно воскликнул: «Скажи мне, Бриандис, какая дистанция между шутником и распутником?» Я ответил: «Такая же, как от моей скамейки до вашего кресла. Ваше Величество». Шутка очень понравилась Франциску, и он долго смеялся.

Закончив рассказ, Бриандис разрыдался.

Сразу же после кончины Франциска I – около двух часов пополудни 31 марта 1547 года – его сын без сожалений, с явным облегчением на душе, покинул Рамбуйе и вместе с Екатериной отправился в близлежащий монастырь.

Полной грудью, словно родился заново, Генрих вдыхал пьянящее чувство свободы, независимости от вся и всех. Мысль, что отныне он неподвластен отцу и может сам повелевать и принимать решения, кружила ему голову. Он переночевал в монастыре и утром отправился в Сен-Жермен, где назначил встречу Монморанси и своим ближайшим друзьям. Диане, естественно, среди всех отводилось особое, самое почетное место. На этот раз она предпочла пуститься в дорогу в одиночестве: необходимо было все тщательно продумать. Времени оставалось очень мало, чтобы взять реванш и первой устремиться к несметным сокровищам Короны.

Сидя в роскошных носилках, под неторопливый цокот копыт четверки вороных коней Диана де Пуатье взвешивала свои шансы и делала расчеты, как и во сколько раз преумножить свое богатство. В щедрости своего рыцаря, подаренного ей самой судьбой, она не сомневалась… Богатейший и всесильнейший «банкир» Франции был в ее руках!.. Она знала, что ее вновь будут обвинять в использовании колдовских чар и магических напитков. На самом же деле рецепт сохранения молодости и красоты, который она использовала с юности был прост: даже в день смерти мужа, а теперь и короля, она скакала по утрам на лошади и обливалась холодной водой. Вот это и вызывало возмущение и насмешки у утонченных дам, предпочитавших принимать теплые ванны.

Вдова великого сенешаля не позволяла себе даже подумать о том, чтобы хоть на секунду расслабиться. Она дорожила обычаями, традициями, верой предков, презирала новые идеи и требовала истребления еретиков. Она ценила порядок и достоинство и пришла к выводу, что могущество, помноженное на очень большие деньги, надежнее всего обеспечивает устойчивое положение, абсолютную безопасность и безнаказанность, то есть безграничную власть. С этими мыслями Диана де Пуатье приближалась к Сен-Жермену.

Первым, кто встретил Генриха в королевской резиденции, был Анн де Монморанси.

Они крепко обнялись, и Генрих тут же поспешил обрадовать своего наставника и друга:

– Отныне именно вы будете моим отцом и главным советником.

Они уединились в королевском кабинете, и Генрих два часа провел с коннетаблем тет-а-тет. Абсолютно несведущий в делах управления государством, Генрих крайне нуждался сейчас в его советах.