Касьян уже почти вошел под понижающийся свод нового коридора, как вдруг ему в затылок повеяло такой опасностью, что он, не задумываясь, развернул клинок острием назад и резко ткнул им себе за спину. Лив тонко вскрикнула, потому что сначала холодная сталь клинка прошлась ей по бедру, распоров комбинезон и порезав кожу, а затем на острие клинка внезапно возникло тело, закутанное в какой-то странный серый полосатый комбинезон, чем-то напоминающий бинтовку мумии. Тело на мгновение застыло, а затем выронило два ножа такого же серого цвета, что и его странный комбинезон, но звякнувших о пол как металлические, и, ухватившись за вошедший ему в живот на всю длину клинок, медленно осело на пол. Полубой, качнувшийся назад и по пути оттолкнувший Лив себе за спину, резко повернул клинок в ране и выдернул наружу. Вслед за клинком из раны ударил фонтан крови.

— Ты смотри, — хмыкнул Полубой, — красная… вот тебе и Шеек.

Тот молча лежал на спине, смотря на него мутнеющим взглядом.

— Ладно, надо найти Дика, — сказал Касьян, отворачиваясь, — вдруг еще чем-то сможем помочь.

Но Дик нашелся сам. Он медленно вышел из-за колонны, держась за живот, в котором сквозь изолирующую медицинскую пену из полевой аптечки просматривались перепутанные кишки.

— Живой, охальник… — радостно выдохнул Полубой, — а ну марш к боту. Немедленно на корабль.

— Ну уж нет… — мотнул головой Сандерс, — я… должен… увидеть все… до конца… своими глазами…

Касьян нахмурился, потом нехотя произнес:

— Ну ладно… пять минут. Если до того времени не найдем, вы с Лив дуете к боту. И на корабль — в регенератор.

Они двинулись вперед. Коридор сразу начал круто забирать вверх, но оказался не слишком длинным. Так что спустя буквально три минуты они оказались еще в одном зале, расположенном уровнем выше предыдущего.

ОН был там (у Касьяна просто язык не повернулся назвать его «тварью»). ОН стоял в самом центре зала, грациозно раскинув крылья, а оба риталуса сидели рядом с ним и смотрели на него бусинками глаз. Касьян удивленно вытаращил глаза. Риталусы сидели рядом с НИМ совершенно спокойно, даже не пытаясь напасть. Это настолько не напоминало обе прежние встречи, что он невольно оторопел. Между тем ОН заговорил:

— Здравствуйте, люди! Мое имя Относящийся.

Его речь была настолько мягка, мелодична и дружелюбна, что у Касьяна невольно защемило сердце. Но он тут же опомнился и только сильнее стиснул клинок. И… с удивлением обнаружил, что не испытывает никакого восторга или желания броситься перед НИМ на колени или перерезать себе глотку всего лишь за один только взгляд…

Он покосился на Лив и Дика. Те тоже были настроены весьма агрессивно. Это было что-то новенькое… Полубой опустил клинок.

— Касьян, ты что, — зашипел Сандерс, — бей, а то…

— Что? — хмуро отозвался Касьян. — Сам себе глотку перережу? Да я как-то не испытываю такого желания. А ты?

— Не-ет, — удивленно протянул Сандерс.

ОН стоял, молча наблюдая за ними.

Касьян сделал шаг вперед и остановился, понимая, что лезть сразу в драку как-то глупо, а о чем говорить — не представлял. ОН пришел ему на помощь.

— Вы удивлены, что эти существа, — ОН грациозным движением руки указал на риталусов, — не бросились на меня?

— Ну… да, — кивнул Касьян, чувствуя себя очень глупо.

— Дело в том, что они реагируют на те чувства восторга, восхищения и обожания, которые мы способны внушать любому живому существу во Вселенной. На них это действует противоположным образом.

— Это почему? — удивился Касьян.

— Потому что их так создали.

— Кто?

— Мы.

Полубой непонимающе повел головой:

— А зачем?

ОН сложил губы в самую изумительную улыбку, которую все трое только видели в своей жизни.

— Специально. Дело в том, что, несмотря на то, что наш мыслительный аппарат гораздо совершеннее вашего, о некоторых вещах даже нам нужно размышлять гораздо дольше, труднее и основательней, чем о большинстве вещей в этом мире. Но если у тебя есть миллионы слуг, которые готовы с восторгом положить свою жизнь, чтобы выполнить то, что ты запланировал, возникает опасность отвыкнуть думать столь долго и тяжело. И чтобы не разучиться делать это, чтобы наши приказы исполнялись бы не только оттого, что наша природа заставляет всех исполнять их со страстью и восторгом, но и оттого, что они не просто разумны и справедливы, но и единственно верны, и были созданы эти существа. Они должны были помогать нам держать себя в узде. Ибо бремя властвующего требует этого.

— И как, получилось? — хмуро спросил Полубой.

— Нет… — теперь в ЕГО голосе слышалась глубокая печаль, — наверное, мы опоздали. Большинство уже разучилось держать себя в узде… Даже тогда, когда эти существа были созданы. А уж теперь…

— Что теперь? — не удержалась Лив.

— Теперь моя миссия закончилась неудачей, — печально пояснил ОН, как-то очень просто и естественно переходя на другую тему.

— To есть? — насторожился Сандерс.

— Ввести вас, людей, в лоно нашей цивилизации пытались две касты. У нас — не получилось. Теперь настало время воинов… — все так же печально пояснил ОН. Потом вскинул голову и вновь улыбнулся.

— Вы пришли меня убить? Что ж, попытайтесь. Если у вас получится — это будет достойным венцом моей неудачи.

Касьян поднял клинок и… внезапно понял, что ему жутко не хочется убивать это удивительное существо. Рядом в таком же сомнении замерла Лив.

— А если… мы вас отпустим, что вы будете делать? — внезапно произнесла она.

— Я?.. — ОН, казалось, был удивлен такой постановкой вопроса. — Люди… вы опять меня удивили.

— Опять, — хмыкнул Полубой, — а в первый раз чем?

— Тем, что эти существа, — ОН вновь указал рукой на риталусов, — признали в ком-то из вас своего хозяина. Они были созданы так, что никто, кроме нас, не мог бы ими управлять.

— Ну не очень-то они и слушались, — буркнул Полубой, — всегда были себе на уме.

— Так и должно было быть, — согласно кивнул ОН, — они обладают большой свободой воли.

— И все же… — настойчиво повторила Лив.

ОН задумался.

— Не знаю… наверное, попытаюсь предотвратить войну Но, скажу честно, мне это вряд ли удастся. Эта неудача отбросила меня на такой уровень «статуса доверия», что ко мне вряд ли прислушается даже моя каста, а уж воины… Буду изучать вас и дальше, стараясь понять, что же в вас такого… — ОН сделал изящный жест рукой.

Касьян и Лив переглянулись, а затем оба уставились на Сандерса. Лицо у того уже покрылось синюшной желтизной, но он все же сумел проговорить:

— Пусть… идет.

ОН качнул головой в жесте, в котором все трое безошибочно опознали удивление, и, повернувшись к риталусам, несколько мгновений смотрел им в глаза, а затем повернулся и все так же грациозно двинулся прочь от них, напоследок бросив: