— Ему должно было не понравиться, что Майкл работает в «Кроникл».

— О Боже, конечно, нет! — горячо сказала Ренни. — Майкл и папа всегда были в натянутых отношениях. Она возмущается им почти в такой же степени, как и любит его. Редкий случай, когда она попросит его о чем-нибудь. До тех пор пока Майкл не встретила Этапа, она не представляла себе, какие чувства испытывает Мама по отношению к Джею Маку. До этого Майкл слишком легко судила их обоих.

Ренни слабо улыбнулась.

— Ты ведь их видел на бракосочетании Майкл. Любому, у кого есть глаза, ясно, как сильно они любят друг друга.

Джаррет согласился. Если бы Джей Мак не был женат к тому времени, когда Мойра стала работать у него в доме, если бы она была протестанткой или он католиком, если бы они чуть меньше обращали внимания на одни условности и чуть больше на другие, то, возможно, имели бы общую фамилию, а их пяти дочерям не пришлось бы нести на себе клеймо незаконнорожденных. Он вспомнил своих собственных родителей и почувствовал, как что-то в нем шевельнулось; промелькнуло смутное желание постоянства, стремление узаконить их отношения.

— А как насчет тебя и Джея Мака? — тихо спросил он.

— Я не как другие, — сказала она. В ее голосе слышалось сожаление. — Я не умею спокойно выслушивать, а потом делать по-своему, и в этом отношении завидую Мэри Френсис. Я не умею отходить в сторону, как это делает Мэгги, Не могу противиться ему, как Скай, и слишком стараюсь ему угодить, чтобы вести себя, как Майкл.

— Я же видел, как ты не соглашалась с ним, Ренни, — сказал Джаррет, проводя пальцем по ее щеке и подбородку. — Ты противостояла ему — иначе, чем твои сестры, но противостояла.

— Дрожа от страха. Джаррет засмеялся.

— Ручаюсь, что Джей Мак об этом не знает.

Он намотал на палец прядь ее волос на затылке и слетка потянул.

— Так что ты хочешь от него?

— Я хочу, чтобы он одобрил меня, одобрил мой выбор. Я хочу, чтобы он уважал мою работу и признавал мою способности.

В задумчивости Джаррет перестал играть с ее волосами и сдвинул брови.

— Ренни, ты говорила своему отцу о проблемах с прокладкой рельсов в Куинс-Пойнт?

Этот вопрос застал ее врасплох.

— Я не говорила об этом.

— Неужели? Что он сказал, когда ты показала ему свою работу и рассказала о своих выводах?

На глаза Ренни навернулись невыплаканные слезы. Ее голос был едва слышен.

— Он сказал, что прежде чем говорить, как ему следует вести дела, мне сначала нужно навести порядок в собственном доме.

Джаррет погладил ее по плечу.

— Понятно, — сказал он.

Джаррет хорошо помнил момент, когда Ренни рассказывала ему о своей работе по проекту трассы в Куинс-Пойнт, о своей убежденности в том, что изыскатели ошиблись. Он припомнил также, что Ренни не была настолько уверена в своих способностях, как это можно было предположить, и что она не была готова аргументированно убеждать в правоте своих суждений.

— Ив результате он решил довериться Холлису и изыскателям. Так что трасса будет проложена по неверному маршруту.

— Прокладка уже началась — несколько месяцев назад. Она почувствовала, что Джаррет собирается спорить с ней, и поспешно продолжила:

— Видя, что я очень многое путаю, он не может доверять моей оценке.

— Но ведь это относится к личным делам, а не служебным. — Джаррет не мог себе представить, чтобы Джей Мак сумел добиться успеха в своих делах, смешивая эти два понятия.

— Я ведь его дочь. Тут действуют другие правила. Вот из-за чего мы все воюем. Просто у меня получается очень неуклюже по сравнению с другими. — Ее низкий смех был невеселым. — Конечно, вся ирония заключается в том, что я единственная, кто пытается участвовать в битве на его стороне. Мэри Френсис выбрала обитель, а Майкл — «Кроникл». Мэгги когда-нибудь обязательно станет врачом, а Скай, если захочет, отправится хоть на Луну. Я думала, что Северо-Восточная железнодорожная компания теснее свяжет меня с Джеем Маком. Вместо этого мы все время препираемся.

— Все твои сестры делают, что хотят, — сказал Джаррет. — Можешь ли ты сказать о себе то же самое?

Ренни ответила не сразу. Она знала, о чем спрашивает Джаррет, и была не готова ответить ему в том же духе. Вместо этого она приподнялась, положила руки ему на грудь и посмотрела прямо в глаза.

— Прямо сейчас, — сказала она, — я делаю именно то, что хочу.

Когда она наклонилась вперед и поцеловала его в губы, Джаррет был рад, что это так.

— Ты проснулся, — сказала Ренни. Она говорила шепотом, не желая, чтобы приближался рассвет, — Означает ли это, что мы скоро трогаемся с места?

— Это означает, что я начинаю об этом думать. Ренни лениво потянулась и свернулась калачиком, как довольная кошка, уютно пристроив свою нижнюю часть как раз в районе его паха.

— Думай, сколько влезет. А я хочу спать.

— Ты ведь понимаешь, что на самом деле я тебе не верю. — Джаррет приподнял волосы на ее шее и уткнулся лицом. Ренни замурлыкала от удовольствия, и его губы задрожали, чувствуя вибрацию. Он улыбнулся, вдыхая ее запах, и мягко поцеловал.

— Ммм.

— Так, да?

— Мммммм.

Руки Джаррета скользнули по ее телу и через материю ночной рубашки обхватили ее груди. Большими пальцами он принялся массировать соски, стремясь заставить их отвердеть. Ренни повернулась и потерлась о него своей нижней частью.

— Так, да?

В ответ он шутливо укусил ее за шею.

— Есть некоторые вещи, которые я не могу от тебя скрыть.

Ренни повернулась в его объятиях.

— Ты собираешься не дать мне уснуть, да?

Пока она говорила, Джаррет уже успел задрать ее сорочку выше бедер.

— Я об этом говорил еще несколько часов назад, — напомнил он ей. — А ты не слушала.

— Значит, тебе очень повезло.

— Слава Богу. — Джаррет поцеловал ее в губы с какой-то захватывающей дух тщательностью. Ренни стянула вниз его панталоны и взяла его в руки. После нескольких попыток, сопровождаемых смехом, она сумела наконец направить его в себя, вобрав всю его полноту, и приспособиться к его ритму.

Желание переполняло их. Его губы двигались вместе с ее губами. Он чувствовал ее желание так, будто оно было чем-то вполне осязаемым, пробовал его на вкус, подобно сочным апельсинам или сладким спелым вишням. Аромат ее поцелуя напоминал запах ее волос и так же, как тот, возбуждал его не на уровне сознания, а ниже, где-то на уровне первобытных инстинктов.

Он был внутри нее и в то же время окружал ее со всех сторон. Она чувствовала его руки у себя на спине, его ноги прижимались к ее ногам. Губы касались ее шеи, плеч, грудей. Кожа Джаррета была горячей. Напряжение между их телами росло, воздух вокруг стал сухим и начал потрескивать. Она подумала, что они вот-вот воспламенятся, как римские свечи.