пришлось напрячься, чтобы не рухнуть на пол в рыданиях. Я опустился на колени и начал молиться. Я благодарил непостижимую сущность, которой является Бог, за свою жизнь, за свои сильные и слабые стороны, за испытания, за то, что Он создал меня и никогда не оставлял, и самое главное — за его любовь. За любовь к самым темным и уродливым моим сторонам, которые я сам не могу полюбить. За любовь ко всему тому, что составляет меня. Я уже никогда не буду прежним.

После этого, как бы я ни пытался сопротивляться, мое сердце обновилось. Это не значит, что я стал совершенным, или внезапно обрел сверхчеловеческое терпение, доброту и благодать, или научился не говорить глупости и не играть чужие роли, или перестал использовать порнографию, или преодолел собственное эго и травмы. Скорее, это значит, что моя душа и даже мое тело с того самого момента научились инстинктивно понимать, когда я следую своей низкой природе вместо того, чтобы стремиться к высоким идеалам, когда мои поступки не соответствуют тому, кто я есть в действительности, глубоко внутри. В общем, я осознал, что я больше, чем тот образ, который общество навязывает мне, больше, чем мое тело, больше, чем моя карьера, больше, чем любые мои представления о самом себе; теперь эта идея вытатуирована на моем сердце и помогает мне быстрее выбираться из болота поверхностного понимания. Я рассказываю все это в качестве своеобразного предисловия; хотя я и уверен, что прошел через мощный опыт, я стараюсь поменьше говорить о нем, потому что часто вижу людей, которые твердят о своем «духовном пробуждении», но жизнь при этом ведут совсем не «духовную». Сейчас я понимаю: главное, что приносит момент духовного пробуждения или просветления, — это проблеск осознания, что вы больше, чем вы думали. Что вы — часть чего-то прекрасного и большего, чем вы сами по себе. Что вы самодостаточны. Из этого не следует, что теперь вы будете постоянно выглядеть и поступать иначе, чем прежде, — ведь когда мы узнаём о неполезности некоторых продуктов, мы не прекращаем в один миг употреблять их. Но знание дает нам понимание: продолжая есть их, мы станем чувствовать себя не лучшим образом и в конце жизни будем нести ответственность лишь за то, что знаем.

О тех минутах, когда я стоял на коленях в молитве, я склонен думать как об одном из значимых моментов моей жизни, заставившем меня прекратить борьбу. Как будто то, что составляло основу меня, устало притворяться тем, кем я не был и кем, как мне казалось, меня хотел видеть мир. Самая глубокая, самая подлинная часть меня взывала, молила о помощи, потому что, несмотря на уроки мужественности, я не мог вынести этого один. Возвращаясь к тому мигу, я думаю, что тогда я, возможно, впервые подсознательно отбросил свое стремление быть полноценным мужчиной ради желания быть просто полноценным (а позже это приведет к пониманию: я уже полноценен).

Напряжение никогда по-настоящему не спадает, но мое восприятие его может измениться. Единственная разница между бытием «полноценным мужчиной» и просто «полноценным», конечно же, в слове «мужчина». А если я брошу вызов этому слову, не откроется ли мне путь к другому? Я верю: у каждого из нас две природы, высшая и низшая, и цель нашей жизни на Земле состоит в том, чтобы чаще выходить победителем из битв между ними, и для этого важна духовность.

После трех дней, проведенных в Хайфе (не прошла еще и неделя нашего путешествия), мне позвонили и предложили работу в небольшом фильме, позже получившем название Bulletproof Bride («Пуленепробиваемая невеста»). Оказалось, видео, которое я снял для проб в поезде по пути в Хайфу, на фоне подростков в камуфляже и с автоматическим оружием, принесло мне работу с гонораром, почти точно соответствующим условию досрочного завершения нашего похода. Это был знак судьбы, в котором я так нуждался. Но не тот, которого я хотел.

Я улетел обратно в Штаты и оттуда внимательно следил за путешествием Трэвиса, который славно повеселился за нас двоих. Я снимался в том фильме около трех недель и вскоре организовал Духовные беседы, заложившие основу для моего нынешнего путешествия (оно теперь продлится до конца моих дней). Путешествия, в рамках которого я хочу упразднить значимость бытия мужчиной и создать для себя больше пространства, где смогу быть человеком, собой, как сказал французский философ Пьер Тейяр де Шарден, «духовной сущностью с человеческим опытом». Мне приятно знать, что Трэвис все эти годы оставался на моей стороне. Он тоже погрузился в религию и сейчас идет своей дорогой к упразднению некоторых аспектов собственной мужественности. Я понятия не имел, что парень, на которого я стремился походить, страдал ровно так же, как и я; мы не знали об этом, потому что были слишком мужественными, чтобы делиться подобными вещами.

Ровно через год после того, как мы с Эмили обменялись приветствиями на пробах для JCPenney, мне внезапно позвонили и пригласили на пробы для другой рекламы. За год я побывал уже на двух или трех рекламных кастингах, но в тот момент у меня было прекрасное настроение, и я подумал: почему бы нет? Это снова оказалась ежегодная рождественская реклама JCPenney. На этот раз, по непонятным причинам, я не опоздал, а пришел на четыре часа раньше назначенного — видимо, моя судьба наконец-то взялась за дело, — и кого же я встретил там? Самое лучезарное существо, женщину, которая уже полтора года могла бы быть моей женой, — Эмили Фокслер. Мы пересеклись в том же месте, на том же прослушивании, ровно через год с точностью до недели. Заполняя необходимые бумаги, я вдруг почувствовал сильнейшее желание поднять глаза. Там была она. Эмили не заметила меня сначала, но я — я заметил ее сразу. Она улыбнулась. Я улыбнулся. Она сказала, что многое пережила за этот год. Поделилась со мной некоторыми мыслями, упомянула о наставнике, с которым занималась, и о том, что находится в глубоком духовном поиске. Мое сердце остановилось. Я ловил каждое ее слово и чувствовал нечто, что могу описать только как знание: в этой случайной встрече заключено больше, чем кажется с первого взгляда; этот яркий свет и источник женственной энергии может быть моим человеком, а я — ее. Перед тем как мы разошлись по пробам, я пригласил ее на Духовные беседы. Она пришла на ближайшую по времени, и с этого началась наша прекрасная и совсем не идеальная история любви.

Будь это киносценарий, я остановился бы на этом месте, оставив зрителя с уверенностью: все эти неудачные