Сейчас она подняла на него безразличный взгляд.

- Вы что-то хотели, Вадим Евгеньевич? Давайте быстрее, у меня дела.

Он глубоко вдохнул, делая мысленно первый шаг через ту мертвую пустыню, которой она себя окружила, и сказал:

- Да, я хотел поговорить о вашей безопасности.

Она нахмурилась и откинулась в кресле, увеличивая расстояние между ними.

- Я сама в состоянии об этом позаботиться, - холодно проговорила, отсекая любые его попытки.

«Не надо, Аня. Не отмораживай меня».

Он качнул головой и жестко усмехнулся:

- Едва ли.

Светлые глаза нехорошо блеснули.

- Послушайте… - она прищурилась.

- Нет, это ты послушай меня, Аня, - Вадим инстинктивно подался вперед, сокращая расстояние между ними. - У тебя под носом кто-то пропихнул своих людей, подобрался ближе некуда, подкупил охрану. Думаешь, тот, кто смог подобраться так близко к тебе, остановится? Теперь ты в еще большей опасности, потому что он знает твои слабые места.

- Спасибо, что сообщили. И давайте на этом закончим, - оборвала она.

Сталью ее глаз можно было порезаться.

А он и хотел резаться. До крови, до глубоких ран. Если только так он мог чувствовать себя живым, пусть так и будет.

- А я еще и не начинал, - бросил жестко.

Чтобы увидеть новый отблеск стали в ее глазах. «Да, - хотелось сказать, - злись на меня. Ненавидь. Что угодно, только не твое безразличие».

- Где твои действия, как руководителя? - он обвел жестом пространство. - У тебя же все на своих прежних местах. Считаешь такое положение вещей нормальным?

Последние слова говорил, уже подавшись к ней всем корпусом. Как будто пересек некую запретную черту.

Анна резко встала.

- Я разберусь.

Вадим поднялся вместе с ней.

- Разберешься?

Криво усмехнулся, перегораживая дорогу.

Мгновенно повисло напряжение, казалось, воздух сейчас заискрит. В ее светлых глазах сейчас горела ледяная ярость. Плевать! Он не мог позволить ей уйти. Шагнул вплотную, склонился к ней и проговорил, глядя в глаза:

- Если б могла, уже бы разобралась.

- Вон, - выдохнула она едва слышно.

- Черта с два.

Воздух все-таки взорвался.

Она размахнулась и со всей силы отвесила ему пощечину. А он перехватил ее руку, прижался губами и застыл.

Мгновенный провал в прошлое. Туда, где они вместе.

Одно прикосновение. Жадный глоток, который он сделал как умирающий от жажды. Потом медленно выдохнул и заставил себя вынырнуть.

И сказал, глядя в ее светлые глаза, сверкающие яростью:

- Я хочу сам заняться твоей безопасностью.

Она отняла ладонь и резким жестом отерла ее, как будто хотела смахнуть…

Что? Грязь, которую он своим поцелуем нанес? Неправда. Вадим смотрел очень пристально и видел только обжигающую злость, в которой он горел заживо.

Смерила его взглядом и хотела обойти.

Нет. Донести до нее. Это важно.

- Анна.

- Отойдите. С чего вы вообще решили, что это в вашей компетенции?

«Да потому что я люблю тебя! И у нас сын. Даже если ты не хочешь, чтобы он носил мою фамилию».

- Послушай.

- С дороги.

- Нет, - одним движением он снова обошел ее. - Я хочу, чтобы ты услышала меня.

«А я нет», - горело в ее взгляде.

Но он все же сказал:

- Анна, ты сейчас одна. И ты мишень. Ты и… - он хотел сказать «наш», но проглотил это. - Твой сын. Ты хоть понимаешь, насколько вы уязвимы?!

Она смотрела молча, не перебивала. А он просто не выдержал.

- Твоя охрана - пуфф. Сколько за последнее время ты подвергалась опасности? Кому ты доверишься - Макашову, Ермолину? Ермолин неплохой мужик, но он не справился. А Макашову я не доверяю, он слишком заинтересован, ты должна понимать это. Аня, ты действительно готова вверить ему жизнь сына и свою?

Но она уже полностью овладела собой, от выплеска эмоций не осталось и следа. Ее светлые глаза снова резали сталью.

- Считаете, господин Батуров, что вам я могу доверять?

Одна только фраза, сказанная холодным ровным тоном, - и они вернулись в тот проклятый последний день, с которого все началось.

«Проблем не будет, Вадим Евгеньевич».

Он снова слышал это как наяву.

Прошлое может ударить больно, так больно, что согнешься. Его как будто отшвырнуло в ту ледяную пустыню назад. Далеко, на много шагов. Но он все же выпрямился, глубоко вдохнул.

Пусть бьет словами. Заслужил.

- Прошу, дай мне возможность помочь, - проговорил он глухо. - Пойми, что я сейчас единственный, кому ты действительно дорога. Ты и твой ребенок. Я не враг тебе, Аня.

***

В том-то и дело, что он ее главный враг!

Потому что стремится пробраться ей под кожу.

Как будто она не понимала, что он сейчас делает?! И эта обстановка, и его поведение. Хочет оживить какие-то былые чувства, которые она хотела бы считать умершими. Вовлекает ее в конфликт и этим безумно бесит, выводит на эмоции.

Однако в его словах был смысл.

- И еще. О безопасности, - Батуров внезапно перешел на деловой тон. - Я настаиваю, чтобы ты затребовала все записи с твоего кабинета за это утро. Вот прямо сейчас. Если опять что-то подтерто или необъяснимые помехи...

Она вскинула руку:

- Довольно, я вас услышала.

Обошла его и выглянула в приемную:

- Ермолина ко мне. И все записи из моего кабинета за сутки.

- Сейчас, - испуганно пропищала секретарь.

Как раз в этот момент в приемной появился Макашов. Окинул все цепким