– Чьему приказу? – осведомился Шноббс.

Рука сержанта Колона, больше смахивающая на кусок ветчины, схватила свиток.

– Ниже Следущим Об Является Што, – медленно прочел он, неуверенно водя пальцем по строчкам, – Ды-Ры-А-Дра-К-О-Н-Дракону, Вел-Велик-Великому К-Кор-Королю и А-Абс-Абсо-лют-Абсолютному Пы-Ры-Правит-Правителю, – широкий розовый лоб сержанта покрылся бисеринками пота, – Уг-Угодно Пы-Ры-Прика-Зать…

Он погрузился в мучительное молчание, сотрясаясь от умственных усилий и медленно водя дергающимся пальцем по пергаменту.

– Нет, – наконец проговорил он. – Этого не может быть… Он что, собирается кого-то сожрать?

– Употребить, – поправил старший из Дворцовой Стражи.

– Это все является частью социального… социального контракта, – деревянным голосом сообщил его помощник. – Я уверен, вы не станете спорить, что это крайне небольшая плата за защиту города.

– Это от кого нас защищают-то? – не понял Шноббс. – У нас никогда не было врага, которого нельзя было бы подкупить или запугать.

– Верно, не было. До сегодняшнего дня, – мрачно завершил Колон.

– Ты быстро соображаешь, – одобрил стражник. – Значит так, ваша задача – оповестить население. Под страхом смертной казни.

Перегнувшись через плечо Колона, Моркоу заглянул в пергамент.

– А что такое «девственница»? – спросил он.

– Незамужняя девушка, – быстро ответил Колон.

– Что, как моя подружка Рит? – в голосе Моркоу звучал неподдельный ужас.

– Э-э, не совсем, нет, – отвечал Колон.

– Но она ведь не замужем. Как и все прочие девушки госпожи Лады.

– Э-э, ну да, – согласился Колон.

– Значит, – у Моркоу был вид человека, подводящего окончательную черту под рассуждениями, – значит, анк-морпоркским девушкам нечего бояться, правильно я говорю?

– Люди не согласятся, – ответил Колон. – Помяни мое слово.

Дворцовые стражники попятились – подальше от вздымающейся ярости Моркоу.

– Это уж как им угодно, – произнес старший. – Но если вы не развесите прокламации, то будете объясняться с его величеством.

И они поспешили удалиться. Шноббс высунулся на улицу.

– Погляди на себя, ты, с драконом на латах! Твоя матушка перевернулась бы в своем чане, если б узнала, что ты разгуливаешь с такой эмблемкой!

Колон неровным шагом вернулся к столу и снова развернул свиток.

– Плохо дело, – пробормотал он.

– Он уже убивал людей! – воскликнул Моркоу. – И нарушил по меньшей мере шестнадцать Актов!

– Так-то оно так. Но это были, как бы тебе объяснить, это были еще цветочки, – тяжело вздохнул Колон. – Да, конечно, это тоже очень плохо, но то, что творится сейчас – то есть когда люди вроде как СОУЧАСТВУЮТ, просто сдают какую-нибудь девушку поплоше, а потом стоят и смотрят, как будто все это правильно и законно, – вот это гораздо хуже.

– А по-моему, тут все зависит от того, с какой стороны смотреть, – задумчиво отозвался Шноббс.

– Это ты про что?

– Ну, с точки зрения человека, которого сжигают заживо, – ему ведь все равно: попался он под горячую лапу дракона или его сдали свои же сородичи, – философски заметил Шноббс.

– Нет, люди на такое не пойдут, – продолжал Колон, игнорируя замечание Шноббса. – Вот увидишь. Они отправятся к дворцу, чтобы выразить свое возмущение, и что тогда сделает дракон, а?

– Сожжет их всех, – быстро ответил Шноббс.

На лице Колона появилось озадаченное выражение.

– Да нет, вряд ли…

– А что ему помешает? – Шноббс выглянул за дверь. – Неплохой он был пацаненок, этот парень. Работал на побегушках у моего дедушки. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет разгуливать с драконом на латах.

– Что же нам делать, сержант? – подал голос Моркоу.

– Я не хочу, чтобы меня сожгли заживо, – ответил сержант Колон. – Жена мне тогда такой скандал устроит! Так что сейчас мы займемся развешиванием, как бишь его, официального заявления. Но ты, парень, не беспокойся, – он похлопал Моркоу по мускулистой руке и повторил, как будто убеждая самого себя: – Народ на эти требования не пойдет.

Госпожа Овнец осторожно ощупала Эррола.

– Провалиться мне сквозь землю, если я понимаю, что с ним происходит! – Дракончик предпринял попытку лизнуть ее в лицо. – А что он ел в последнее время?

– Самым последним, по-моему, был чайник.

– Чайник чего?

– Нет, вы не поняли. Просто чайник. Черный чайник с ручкой и носиком. Он уже давно к нему принюхивался и наконец съел.

Слабо улыбнувшись Ваймсу, Эррол срыгнул. Оба – госпожа Овнец и Ваймс – быстро пригнулись, защищаясь от взрывной волны.

– А еще он повадился есть золу из камина, – продолжал Ваймс, когда их головы вновь показались над загородкой загона.

Оба склонились над укрепленным бункером – одним из тех, которые госпожа Овнец переоборудовала в драконий лазарет. Их приходилось укреплять дополнительно. Обычно один из самых ранних признаков драконьей болезни – это потеря контроля над пищеварительной системой.

– На вид он не то чтобы больной, – задумчиво заметила госпожа Овнец. – Скорее, очень потолстевший.

– Он все время скулит. А если приглядеться, то видно, как под кожей у него что-то шевелится. Знаете, что я думаю? Вы ведь говорили, они могут перестраивать свою пищеварительную систему…

– Это правда. Видишь ли, они способны соединять все свои желудки и панкреатические железы в различном порядке, вроде как детали в конструкторе. В зависимости от того…

– Какое топливо им удается найти для выработки пламени, – закончил Ваймс. – Да. Мне кажется, именно это он и пытается сделать, выработать какое-то очень горячее пламя. Хочет бросить вызов большому дракону. Каждый раз, когда тот поднимается в воздух, бедняга скулит не переставая.

– И не взрывается?

– Да нет вроде. Я хочу сказать, если бы он взорвался, вряд ли это ускользнуло бы от нашего внимания.

– И ест все подряд?

– Трудно сказать. Обнюхивает он все, а ест почти все. И пьет тоже. Например, ламповое масло галлонами поглощает. Так или иначе, я не могу больше держать его там. За ним ведь нужно присматривать… А кроме того, искать дракона больше не надо, – горько добавил он.

– Мне кажется, ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – госпожа Овнец направилась к дому, жестом приглашая Ваймса следовать за ней.

– Слишком близко к сердцу? Меня оплевали на глазах у всего честного народа, и я не должен принимать это близко к сердцу?

– Все так, но я уверена, что это была какая-то ошибка, недопонимание.