— Черт, я тоже ничего не знал! — мрачно сказал Джейсон.

Попытавшись проглотить деликатесного зеленого желатина, я задремала.

Самым большим развлечением дня стала попытка более или менее самостоятельно добраться до ванны. Я десять минут просидела в кресле, после чего была вполне готова вернуться в кровать. По пути посмотрела на себя в зеркало, которое лежало на каталке, и пожалела об этом.

У меня была небольшая температура, я дрожала, кожа стала крайне чувствительной. Лицо приобрело сине-серый цвет, а нос раздулся в два раза. Правый глаз распух и был почти закрыт. Я вздрогнула, и даже это причинило мне боль. Мои ноги… о нет, мне не хотелось даже проверять, что с ними. Я осторожно легла и стала мечтать о том, что этот день наконец закончится. Может, дня через четыре я буду чувствовать себя просто великолепно! Работа. Интересно, когда я вернусь на работу?

Меня отвлек тихий стук в дверь. Еще один проклятый посетитель. На этот раз мне даже незнакомый. Пожилая дама с голубыми волосами и в очках с красной оправой вкатила с собой тележку. На даме была желтая блуза, которую должны были носить на работе представительницы добровольного общества помощи больнице под названием «Солнечные дамы».

На тележке стояли цветы для больных нашего крыла.

— Я привезла к вам самые наилучшие пожелания! — жизнерадостно сказала дама.

Я улыбнулась, но, кажется, не совсем удачно, поскольку жизнерадостность дамы резко убавилась.

— Это для вас, — сказала она, поднимая растение в горшке, перевязанное красной ленточкой. — Вот и карточка, милочка. Так, что тут еще для нас… — На сей раз это был букет из розовых бутонов розы, розовых гвоздик и каких-то белых цветочков. К нему также прилагалась карточка. Осмотрев тележку еще раз, дама заявила: — Ну не счастливая ли вы? Вот и еще один!

Средоточием третьего приношения был диковинный красный цветок, какого я никогда в жизни не видела. Он был окружен сонмом других, более знакомых цветов. Я с сомнением взглянула на последний букет. «Солнечная дама» вручила мне карточку и к нему.

После того, как она удалилась, улыбаясь, я открыла небольшие конверты, мрачно заметив, что в хорошем настроении двигаться несколько легче.

Растение в горшке было от Сэма «и всех сослуживцев у Мерлотта», как гласила карточка, написанная Сэмом. Я прикоснулась к глянцевитым листьям и задумалась, куда поставлю его, когда вернусь домой. Букет был от Сида Матта Ланкастера и Элвы Дин Ланкастер. Композиция с редкостным красным цветком (мне показалось, что этот цветок выглядит почти непристойно, как интимная часть женского тела) был, несомненно, самым интересным из трех. Я с любопытством открыла карточку. Там стояла только подпись: «Эрик».

Но мне и этого вполне хватило. Откуда он знает, что я в больнице? Почему нет вестей от Билла?

Отведав на ужин деликатесного красного желатина, я на пару часов уставилась в телевизор, раз уж читать все равно было нечего, если бы мне это и удалось. Синяки расцветали с каждым часом, я чувствовала себя истощенной до предела, хотя за весь день я только дошла до ванной, да пару раз прошлась по комнате. Я выключила телевизор и перевернулась набок. Я заснула, и во сне боль моего тела обратилась в кошмары. Я мчалась по кладбищу, в страхе за свою жизнь, спотыкаясь о камни, падая в отверстые могилы, наталкиваясь на лежащих в земле людей, которых я знавала: на отца и мать, бабушку, Маудет Пикенс, Дон Грин и даже друга моего детства, который погиб на охоте. Я искала определенное надгробие, если мне удастся его найти, я окажусь дома, свободной, в безопасности. Все они вернутся в свои могилы и оставят меня в покое. Я перебегала от одного надгробия к другому, прикладывая руку к каждому из них, надеясь, что оно окажется нужным. Я плакала.

— Любимая, ты в безопасности, — возник знакомый спокойный голос.

— Билл, — пробормотала я. Я обернула лицо к камню, к которому еще не прикасалась. Мои пальцы коснулись надписи «Вильям Эразм Комптон». Я распахнула глаза, словно меня окатили холодной водой. Мне пришлось глубоко вдохнуть, вскрикнув, по горлу прокатилась волна боли. Я глотнула воздуха, боль от кашля, отдавшаяся во всех сломанных костях, завершила мое пробуждение. Под мою щеку проскользнула рука, и прохладные пальцы создали чудесное ощущение на разгоряченной коже. Я попыталась не заскулить, но какой-то звук все же вырвался сквозь стиснутые зубы.

— Повернись к свету, милая, — сказал Билл, легко и небрежно.

Я спала спиной к свету, который оставила сестра в ванной. Теперь я послушно повернулась на спину и посмотрела на своего вампира.

— Я убью его, — прошипел Билл, с простой уверенностью, которая заставила меня вздрогнуть.

В комнате хватило бы напряжения, чтобы отослать целую толпу слабонервных за транквилизаторами.

— Привет, Билл, — проскрипела я. — Я тоже рада тебя видеть. Где ты пропадал? Спасибо, что ответил на мой звонок.

Это отрезвило его. Он моргнул, и ощутила усилие, с которым он заставил себя успокоиться.

— Сьюки, — сказал он. — Я не стал звонить, потому что хотел рассказать обо всем сам. — Я могла различить выражение его лица. Если бы мне пришлось делать фотоснимок, я бы сказала, что он был горд собой.

Он замолчал и осмотрел меня.

— Мне не больно, — послушно проскрипела я, протягивая к нему руку. Он поцеловал ее, склонившись надо мной так, что по моему телу пробежала легкая дрожь. И поверьте, что легкая дрожь — это куда больше, чем то, на что я была способна по собственному представлению.

— Расскажи, что с тобой было? — попросил он.

— Тогда наклонись ко мне, чтобы я говорила шепотом. Иначе мне больно.

Он придвинул к кровати стул, опустил решетку кровати и положил подбородок на скрещенные руки. Его лицо было в четырех дюймах от моего.

— У тебя сломан нос, — отметил он. Я закатила глаза.

— Счастлива, что ты заметил это, — прошептала я. — Я скажу доктору, когда она придет.

Он прищурился.

— Прекрати пытаться сбить меня с толку.

— Ладно. Сломан нос, два ребра и ключица.

Но Билл хотел осмотреть меня сам, а потому стянул с меня простыню. Я полностью окаменела. Еще бы, на мне была жуткая больничная ночная рубашка, я не была достаточно хорошо вымыта, на лице царила мешанина цветов, а волосы не были расчесаны.

— Я хочу забрать тебя домой, — заявил он, пробежав по мне руками и внимательно осмотрев каждый порез и удар. Вампир-терапевт.

Я шевельнула рукой, прося его наклониться ко мне.

— Нет, — выдохнула я, указав на капельницу. Он посмотрел на нее подозрением, хотя несомненно знал, что это такое.

— Я могу отключить ее, — сказал он.

Я отрицательно качнула головой.

— Ты не хочешь, чтобы я позаботился о тебе?

Я раздраженно выдохнула, причинив себе сильную боль.