Что же Бог уготовал для Кортни? Она еще даже не знала историю своей семьи, но когда узнает, тоже пострадает. Боже, пусть она одолеет этот путь! Прошу, пусть предаст себя воле Твоей, чтобы когда-нибудь обрести и свободу, и силу прощения!

В тот судьбоносный день, когда я забирала Кортни от торгового центра и увидела с ней рядом двух младших детей Бауэр, Элли и Стивена, ей было тринадцать. Это случилось летом 2012 года, и хотя я сама вряд ли была готова рассказать ей всю историю ее удочерения, к тому времени, как мы вернулись домой, переоделись в пижамы и устроились в моей постели, обложившись подушками и бумажными платками, я осознала: Бог с самого начала знал, когда наступит этот момент. Кортни была готова к нему, и Бог подготовил меня настолько, насколько счел нужным. От меня требовалось предать себя воле Божьей и смириться с тем временем, которое выбрал Он.

Мы сели, скрестив ноги, лицом друг к другу, прижимая к груди подушки. По пути домой я решила, что разрешу Кортни задавать любые вопросы и буду отвечать на них как можно более откровенно.

– Я всегда говорила тебе: когда ты будешь готова и у тебя появятся вопросы, я честно отвечу на них. Итак, что ты хочешь знать? – Я улыбалась и говорила мягко, чтобы она чувствовала себя свободно.

– Сколько у меня родных сестер и братьев? – спросила она. – Как их зовут?

– Семь. Деэнн, Кайл, Кайра, Ханна, Эндрю, Элли и Стивен.

– Где они живут?

– Пятеро – в Вайоминге, – ответила я.

– А остальные двое?

– Остальные двое – с Господом, – на этот вопрос я ответила, не меняя тона и выражения лица.

Кортни медлила и смотрела на меня, будто ожидая продолжения. Но я молчала, и она продолжила расспросы. Я видела, что она обдумывает мои ответы, старается понять, что они означают.

– А почему эти двое с Господом? Кто именно? Как их зовут? Как они умерли?

– Кайл умер около года назад. Разбился на мотоцикле. Ему был двадцать один год. Ханна умерла много лет назад, когда ей исполнилось пять, – я знала, что будет дальше, крепилась и молилась.

– Как умерла Ханна? – Кортни переползла по постели ближе ко мне и вгляделась в мое лицо.

– Ее избили до смерти, – эти слова всегда давались мне с трудом. Особенно тяжело оказалось говорить их Кортни. Глубоко вздохнув, я посмотрела ей в глаза, надеясь, что я готова к ее реакции. Как она примет эту весть? Я уже предвидела ее следующий вопрос. Господи, будь с нами!

– Кто? – вскрикнула Кортни.

Помедлив секунду, я ответила шепотом:

– Ее мать.

Кортни как будто закаменела и затаила дыхание, отвела взгляд, затем снова посмотрела на меня. Я ничего не добавила. Пусть осмыслит. Она выпрямилась и выпалила:

– Ее мать – это ведь моя родная мать, так?

Ее черты исказились, пока мысли сплетались в узелки.

– Да, – кивнула я.

– Как ее зовут?

– Карен.

Тишина. Долгая-долгая тишина.

Лишь негромко тикал будильник на тумбочке у моей кровати. Мы не шевелились. В реальность леденящих душу слов верилось с трудом. А правильно ли выбран момент? Я уже сомневалась.

– Это к ней ты ездишь на свидание уже много лет? И никому не говоришь, с кем встречаешься? За эту Карен мы молимся с тех пор, как я была совсем маленькой? – Детали головоломки начинали складываться. Истина оказалась жестокой.

– Да. Это она.

– А где она сейчас?

– В Ласке, в женской тюрьме, – мягко ответила я. Хотя что тут уже смягчать?

– Что случилось? Как умерла Ханна? Что сделала с ней Карен? – Вопросы, которых я боялась, сыпались на меня один за другим. Как мне ответить? Сколько далеко зайти в подробностях и правде? Кортни задавала именно те вопросы, которых я страшилась много лет.

– Кортни, в то время Карен была совсем другой: она употребляла наркотики и алкоголь, часто делала неверный жизненный выбор. Общалась с плохими людьми. И это отражалось на ее детях. Однажды вечером она вышла из себя. Потеряла контроль. Сейчас я больше ничего не скажу. Когда подрастешь, узнаешь остальное. Но не сейчас. Не сегодня.

Мне не хотелось рассказывать Кортни о том, что Ханну запихнули в мешок для мусора и хранили в гараже девять месяцев, пока полиция не нашла ее тело. Я желала просто ответить на вопросы, которые задавала Кортни. Но о Карен ей следовало узнать еще кое-что.

– За годы Карен изменилась. Она приняла Иисуса, и Он преобразил ее. Я езжу к ней и молюсь за нее, потому что к этому призвал меня Бог. И пока я наблюдала, как она меняется с годами, я полюбила и простила ее.

Я знала, что надо поделиться с Кортни еще одной истиной, даже если она не спросит об этом. Мне хотелось дать ей понять, что ее родная мать – теперь последовательница Христа и что с годами она обрела прощение. Я надеялась, это подготовит сердце Кортни к тому, что и она когда-нибудь простит мать. Я была уверена: именно ради этого Бог позволил мне стать матерью Кортни. Он хотел, чтобы я научила ее жить в смирении, предавая себя воле Божьей и зная силу прощения. Но для этого требовалось время. Мне надо было набраться терпения.

– А про меня она знает? – спросила Кортни.

Я усмехнулась.

– Конечно, знает. Она ведь родила тебя.

Мы обе посмеялись.

– Ах, да. И то правда.

– Я много лет подряд переписывалась с ней и отправляла твои фотографии. Она знает о тебе все. И молится за тебя.

Снова расплакавшись, Кортни выпалила:

– Это же значит, что меня вообще не планировали! И не хотели!

– Да, это так. Многих детей их родители, в сущности, не планировали. Их появление становилось сюрпризом, когда матери обнаруживали, что беременны. Далеко не все мои другие дети были запланированными. Они стали чудесным и неожиданным даром Божьим. Только Бог способен создавать, и Он создал тебя. Ты запланирована по Его воле и для Его замысла. Карен тоже хотела тебя. Но обстоятельства не позволили ей оставить тебя при себе. Она преподнесла нам щедрый дар. Ее даром для нас стала ты.

Мы плакали. Кортни качнулась вперед и зарыдала. Печально для юной девушки узнавать такое! Как подростку осмыслить столь невообразимые сведения? Я погладила ее по спине и дала ей выплакаться. Протянула еще бумажных платков, крепко обняла и отчетливо произнесла:

– Я… люблю… тебя.

– Я тоже тебя люблю, – всхлипнула она.

Проходили минуты. Мы снова сидели молча, с красными и мокрыми лицами.

– Когда ты едешь в тюрьму к Карен? – спросила Кортни.