– Привет, Магнус, сын Авагиса.

– Это должно меня впечатлить? – спросил он бесстрастно, подходя ближе. Его ладонь уверенно лежала на рукояти меча.

– Это зависит только от тебя. – Ведьма смерила гостя взглядом. В ее темных глазах он не заметил даже следа страха. – Ты пришел меня убить?

– Я еще не решил точно.

– Почему нет? Когда ты последний раз совершал убийство, ты был более решителен. Меня тоже заставишь выкопать себе могилу?

– Я спас тогда округу от чудовища. Ты чудовище?

– Меня и хуже называли уже.

– Насчет этого сомнений не имею.

Минуту вели дуэль на взглядах. Магнус не уступил, был абсолютно спокоен.

– Так почему ты пришел, Магнус, сын Авагиса?

– Не называй меня так, – предупредил он.

– Я попала в больное место? Извини.

– Потому что я остановил отца Норберта, когда он пришел прогнать тебя. И он тогда сказал, что на меня ложится ответственность. И он был прав. Это делает меня соучастником.

– Соучастником чего? Спасения всей округи от планов Гиганта? Соучастником очередного успеха Серой Стражи? Ты за это хочешь разделить вину?

– Я разделяю вину за то, что стало с Матильдой, Натаниэлем, Касс и Дунканом.

– Кассандра придет в себя. Остальные трое сами выбрали свою судьбу.

– Правда? А что такого ты им сказала? Дункану, Кларе, Натаниэлю? Они все были здесь и говорили с тобой. И потом все это происходило. Они нарушали собственные принципы, покорялись Тьме. – Магнус позволил гневу прорезаться в его голосе. – Что ты им сказала?

– Только правду. Все они задавали мне вопросы, и каждый получил ответ. Ты тоже желаешь получить ответ?

– У тебя нет ответа, которого я бы желал.

– Я знаю, как ты умрешь.

– Меня интересует только, как я живу.

– Хороший ответ, сын Авагиса.

– Не называй меня так! – Магнус шагнул было в ее сторону, но сдержался.

– А то что, убьешь меня? – Ведьму это, казалось, позабавило. – Ну, ты не хочешь моей правды. Чего тогда ты хочешь, кроме того, чтоб найти кого-то, кого можно во всем обвинить?

– Думаешь, твои игры меня смогут убедить? Думаешь, позволю замылить мне глаза так, что я не замечу очевидного? Ты ведьма. Не травница, не мудрая старушка. Ты ведьма. А Серая Стража борется с ведьмами. Поэтому ты все это и сделала, верно? Помогла Дункану, чтоб заручиться его доверием, а потом отравила его рассудок. Сделала так, чтоб он сам схватился за эти проклятые методы, нарушил свои клятвы, погубил собственную душу, а заодно попутно навредил Касс, единственному человеку, что может нас остеречь, когда ты наконец сама возьмешься за чары. Ну и заодно замутила головы Кларе и Натаниэлю.

– У тебя паранойя. Скажи, а дикари тоже мои слуги? Я мечтаю уничтожить всю округу?

– Не знаю. Хотя не могу этого исключить.

– Так значит, вообще все тут моя вина. Какое счастье, что люди не отвечают за собственные поступки. Что все это вина злой ведьмы.

– То, что я не знаю, насколько велик размер твоих преступлений, не означает, что ты не совершила вообще никаких.

– Ну да, у всех есть что-то на совести.

– Знал я таких, как ты. Любите болтать. Говорите, говорите и говорите. А когда ваши слова приносят плоды, то вы лишь заявляете, что это все не ваша вина. Что вы только говорили. Политики, артисты и ведьмы. Долбаные манипуляторы.

– Ну тогда давай перейдем к действиям, сын Авагиса.

– Не называй меня так! – Он подскочил к Илидии и схватил ее за шею.

– Ага, ты принял решение. Опять будешь обвинителем, судьей и палачом? – спросила старуха, совершенно игнорируя его вспышку.

– Кто-то должен.

– Ты умрешь так же, как и он. – Голос ведьмы зазвучал иначе, будто доносился очень издалека. – Ты будешь лежать один на ложе смерти, а когда твоя душа покинет тело, многие будут источать лесть, но среди тех, кого ты любил, никто не проронит даже одной слезы. Умрешь, как твой отец, сын Авагиса.

Лезвие погрузилось в тело Илидии, пробивая его навылет. Женщина тихо охнула и склонилась вперед, опирая голову на плечо своего убийцы.

– Хочу, чтоб ты знал, – прошептала она с трудом, – чтоб всегда помнил мое настоящее имя… Рагана.

* * *

Перед рассветом Магнус задержался у озера, чтоб смыть кровь и сажу с лица и рук. Долго смотрел, как пылает дом волшебницы, как коты бегут из хаты, а жители приходят рыдать и сокрушаться. Он ушел через окно позади дома, оставив тело ведьмы на съедение огню. Ничего не мог сделать с запятнанной тканью одежды, поэтому просто втер в нее землю. Первые лучи солнца уже освещали башню командории, когда он вернулся домой.

– Выглядишь ужасно, – приветствовал его несущий дежурство у ворот Эдвин. – Тяжелая ночь с внучками Нолана?

– Типа того, – ответил он бесстрастно.

– В Стародубе вроде была какая-то суматоха.

– Сплетни тут расходятся молниеносно.

– Ну что ж, как-никак наша великолепная штаб-квартира расположена у главного и единственного тракта этой местности. Так ты слышал о том, что там произошло?

– Якобы сгорел дом ведьмы. – У Магнуса не было сил врать.

– В самом деле? – Бард изобразил удивление. – Ну что ж, может, оно и к лучшему. Люциусу пришлось наложить Касс столько бинтов, что бедняжка выглядит как мумия. К счастью, ничего серьезного, хотя кто знает, как это отразится на ее и так нездоровой психике.

– У нас какие-то гости? – спросил Великан, заметив коней, привязанных во дворе.

– Да, и много. – Лицо Эдвина еще больше омрачилось. – Они прибыли вскоре после твоего отъезда. Легионеры, старшие деревень… кстати, заодно выяснилось, чем был занят Олаф, пока мы сражались со злым древним демоном… или чем оно там было.

Он откашлялся и продолжил:

– Ночью вернулись разведчики Легиона. Они не принесли радостных новостей. Ну, обычно редко приносят. Их все же высылают, чтоб предупреждали об угрозе, так что обычно приносят дурные вести. Ужасно неблагодарная работа. Как оказывается, Яромир не врал. Четыре сотни воинов, может, и больше. Наверняка больше.

– Когда?

– Через два, максимум три дня. Знаешь, я в этой армии не особо разбираюсь: четыреста вооруженных дикарей – это много?

– Нет, если у тебя под рукой настоящий Легион с Юга.

– То, что у нас есть, это ведь ненастоящий Легион с Юга, правда?

– Боюсь, что даже отдаленно непохоже.

– Знаешь, моя камера в Синем Порту внезапно показалась мне исключительно уютной. Может, мне стоит в нее вернуться?

– Только если меня с собой возьмешь.