Из Лэнгли пришло подтверждение. На все указанные Барлахомсчета деньги были переведены, и теперь следовало дождаться десятого числа,чтобы разблокировать счета и затем получить наконец копии документов. Страусприказал не беспокоить Барлаха, чтобы не вызывать лишних подозрений. Охрана вокругвоенного госпиталя была усилена.

К этому времени начали проявлять активность и немецкиеразведчики. Оцепление вокруг госпиталя напоминало сцены из шпионских фильмов.Сотрудники БНД дежурили у каждого выхода. Еще дважды у Барлаха появлялисьследователи, чтобы выяснить, кто и зачем пытался столь профессионально взорватьего в собственном доме. Барлах молчал, изображая тяжелораненого человека.Кардигану нравилось, как он доводил до бешенства сотрудников полиции.

Ждать оставалось совсем недолго, и в последние дни Кардиганначал особенно сильно волноваться. Все было продумано до мелочей, и тем неменее он волновался, понимая, что любая случайность может в очередной разсорвать передачу документов. Немцев они не боялись, те могли помешать лишьслужебными придирками. Но в решающий момент могли появиться «ликвидаторы» изМосквы, которые должны были сделать все, чтобы не допустить встречи Барлаха синформатором и передачи документов американцам. Именно поэтому палата Барлахатеперь усиленно охранялась, и никто посторонний не мог туда войти.

Чтобы обеспечить беспрепятственный вывоз Барлаха, былподготовлен вертолет. На нем надо было вывезти Барлаха из госпиталя и высадитьза городом, где его должна была ждать машина с водителем. Чтобы избежать любойкакой бы то ни было неожиданности, все обговаривалось несколько раз.

— Нужно продумать вопрос отъезда Барлаха, — напомнил Страус,— и сделать так, чтобы вместе с ним могли выехать и остальные.

— Вы думаете, они уедут из Германии? — понял Кардиган.

— А зачем им американские паспорта? — усмехнулся Страус. —Конечно, уедут. Если это бывшие сотрудники «Штази», им не следует оставаться вГермании.

— Мы проверили всю группу полковника Хеелиха, — напомнилДанери. — Четверых уже нет в живых — Хеелиха, Вайса, Нигбура, Шилковского.Бутцман лежит в больнице. Двоих допрашивали в Пуллахе, но, по нашим сведениям,уже отпустили. Менарта и Вайсфлог. Отсутствует только Гайслер. Очевидно, именноон и является информатором Барлаха, — в этом уже нет почти никаких сомнений.

— У вас есть его фотографии?

— Есть, — кивнул Данери. — Мы раздадим их всем сотрудникам.Из Мюнхена и Гамбурга вызваны дополнительные силы. Место встречи Барлаха будетоцеплено военнослужащими, переодетыми в штатское. У них будут фотографииБарлаха и Гайслера. На всякий случай командиры подразделений будут иметь полныйнабор фотографий всех живых офицеров группы Хеелиха — Бутцмана, Менарта иГабриэллы Вайсфлог.

— Надеюсь, вы объясните им, что стрелять ни в коем случаенельзя, — хмуро уточнил Страус.

— Конечно. Они знают, что речь идет об очень важнойоперации.

— Надеюсь, что знают, — пробормотал Страус. — Даже вовремена Стены у нас не было такой важной операции. Если все пройдет нормально,это станет вашим большим успехом, Кардиган. Может быть, самым большим успехом вжизни.

Кардиган почувствовал, как раздвигаются губы в усмешке. Емубыли приятны слова старого разведчика. Оставалось только получить наконец этипроклятые документы, из-за которых он уже столько времени сидел в Европе.

Москва.

8 ноября 1999 года

Была глубокая ночь. Они сидели в кабинете Осипова, продолжаяобсуждать варианты.

— Мы готовы, — докладывал генерал Минулин. — Если завтравечером не получим подтверждения от Дронго, то утром пошлем сигнал нашим людям.

— Все предупреждены? — поинтересовался Осипов.

— Вчера мы еще раз уточнили наши позиции, — осторожноподбирая слова, сказал Минулин. Он говорил так, словно его могли подслушатьдаже здесь, в кабинете одного из заместителей руководителя Службы внешнейразведки страны.

— Американцы собираются десятого числа вывезти Барлаха изгоспиталя вертолетом, — доложил Минулин, — у вертолетной площадки будет стоятьнаш человек, который прикрепит пластиковую мину к днищу вертолета. Когда онибудут достаточно далеко, произойдет взрыв.

— Он уже подтвердил готовность?

— Конечно, — кивнул Минулин. — Мину мы ему уже передали.Другой «специалист» сейчас в Вюрцбурге. Получив наше подтверждение, он поедет вНюрнберг. Позицию он уже выбрал. Его объектом должна стать Габриэлла Вайсфлог.Другой «специалист» — в Зуле. Он будет ждать Менарта на стоянке, рядом с егоавтомобилем. Как только Менарт подойдет и попытается завести мотор, машинавзорвется. Мы могли бы применить более скрытые формы ликвидации, но нетгарантий, а в этом случае все будет решено за несколько секунд.

— Дальше, — мрачно потребовал Георгий Самойлович.

— Гайслера мы пока найти не можем. Но, по нашим сведениям,он не возвращался в Германию из Израиля. В Тель-Авиве есть небольшие проблемы.Мы нашли медсестру, которая согласна «решить» проблему Бутцмана. Но гарантиинет. Поэтому мы внимательно следим за больницей и ищем резервные варианты.Шилковский находится в Москве, и за ним уже наблюдает наш сотрудник. НоШилковский сейчас на даче за городом.

— На какой даче? — не понял Осипов.

— У его жены есть дача, — пояснил Минулин, — он часто ездитс ней за город. Он ведь работает в компьютерной фирме, неплохо зарабатывает. Иестественно, что когда купил «жигуленок», начал ездить к ней на дачу.

— Они оформили свои отношения?

— Нет. Но живут вместе. Ему все еще тяжело ходить.

— Ясно, — Осипов задумался. — С Шилковским все ясно, он вМоскве. А вот с Бутцманом будет проблема. Вам нужно каким-то образом ее решить.

— Мы решаем, Георгий Самойлович, — сказал Минулин. — Думаю,сумеем решить.

Он не успел договорить, когда раздался телефонный звонок.Осипов взял трубку. Он не сразу понял смысл того, что ему сообщили. Затемпобагровел. Потом переспросил. И наконец схватился за сердце, которое у негоникогда не болело.

— Что случилось? — испуганно спросил Минулин, вставая. Он понял,что произошло нечто невероятное. Осипов, задыхаясь, открыл рот, и генералМинулин услышал самое страшное сообщение за всю свою жизнь.

Берлин.

8 ноября 1999 года

Из полиции их отпустили поздно ночью. Двое полицейских далипоказания, что он стрелял лишь в силу необходимости. Их отпустили, и онипоехали в отель. Лариса мрачно смотрела на своего напарника. Когда ониприехали, она спросила:

— Неужели ты вспомнил об обойме в эти доли секунды? Неужелиты принял решение так быстро?