«В этой проклятой жизни все узнаешь. Кажется, я уже начинаюузнавать. Просто внутри все умирает, и тогда все очень легко. Живешь, не живя,как очень многие люди почти всю жизнь. Наверно, так оно и бывает. Наверно, таконо и должно быть».

Э. Хемингуэй. «Иметь и не иметь»

Берлин.

21 октября 1999 года

По-существу, это пригород большого Берлина. Когда ещесуществовала Стена, это был городок с местным самоуправлением в пригородеВосточного Берлина. Однако после объединения Германии мегаполис сталстремительно расширяться и через десять лет Нойенхаген можно было смело назватьпригородом Берлина.

Моросил дождь. Дитрих Барлах сидел в автобусе, глядя насерые дома, проплывающие мимо него. Его одутловатое, изборожденное морщинамилицо носило отпечаток тех испытаний, которые судьба преподнесла этомупреуспевавшему некогда человеку. Рядом смеялись молодые люди. Они целовались,не обращая внимания на пассажиров. Барлах отвернулся: его это раздражало.

В Нойенхагене он вышел за два квартала до своего дома.Привычка из осторожности проходить это расстояние пешком сказалась и на этотраз. Кажется, из автобуса больше никто не вышел. Барлах оглянулся. Болели ноги.В его возрасте ноги еще не должны беспокоить. Ему только пятьдесят два года. Ноони болят. Наверно, он застудил их в те осенние дни восемьдесят девятого, когдаприходилось часами стоять на этих проклятых митингах, сдерживая напирающуютолпу. В конце концов он сам виноват, что все так получилось. Другие устроилисьлучше. Впрочем, если все получится, он наконец наладит и свою жизнь. Вставитновые зубы, купит бунгало где-нибудь на островах Тихого океана или домик в США.Найдет приличную женщину, конечно немку, американки ему всегда не нравились.Заведет себе детишек, вылечит отмороженные ноги, застарелый радикулит и наконецсможет жить, как должно жить человеку.

Барлах посмотрел в стекло витрины магазина. Через него можноувидеть любого, кто будет его преследовать. Но кроме молодой женщины сребенком, спешившей в другую сторону, никого не было.

Бывшие пригороды Восточного Берлина все еще оставались«советскими» городками, с казарменным обликом улиц, кварталов, с безликимидомами, построенными по типовым проектам. Барлах переехал сюда много лет назад,после развода с женой. Тогда в городке еще можно было услышать смех и увидетьсчастливых людей. Потом их становилось все меньше и меньше. Молодежьпереселялась ближе к центру или уезжала на Запад. Здесь остались толькопенсионеры и люди, разуверившиеся в новых преобразованиях.

Барлах пошел дальше. У своего дома он встретил соседа. Онижили в одном подъезде, но до сих пор не были знакомы и не знали друг друга поимени. Буркнув приветствие, Барлах вошел в подъезд и поднялся на второй этаж.Войдя в квартиру, он услышал привычное мяуканье и горько усмехнулся. С прошлогогода единственным его близким существом была кошка, которую он подобрал наулице. Барлах снял старую куртку и повесил на вешалку. Затем достал сигареты иотворил дверь на балкон, чтобы выйти и закурить. Такая привычка осталась еще стех пор, когда он был женат, — его супруга не выносила табачного дыма. Сейчасон был один и мог курить даже лежа в постели. В этой квартире никто не нарушалего одиночества. Женщины его давно не интересовали, а друзей у него неосталось. За исключением одного, которому он очень верил.

За спиной мяукнула кошка. Барлах обернулся и усмехнулся.Хочет молока. Он прошел на кухню, достал пакет с молоком и тарелку.

— Иди, — позвал он кошку, поставив тарелку с молоком на пол.

Он не заметил стоявшую около дома машину, которая выехалаиз-за угла, когда он уже вошел в дом. Это был темно-серый «фольксваген». В немнаходились два человека. Сидевший за рулем взглянул на своего спутника. Тоткивнул. Не было произнесено ни слова. Второй достал мобильный телефон.

Барлах еще раз позвал кошку. Она почему-то не пришла накухню. Он разозлился. В конце концов он не обязан кормить ее, выкраивая маркииз своей пенсии.

— Где ты? — зло спросил Барлах.

В столовой послышался шум. Он прошел в комнату и увидел, чтокошка выскочила на балкон.

— Черт тебя возьми, — выругался Барлах, — еще не хватало,чтобы ты носилась по балконам.

Он поспешил за кошкой. И проходя через столовую, механическивключил свет. Сидевшие в «фольксвагене» увидели, как загорелся свет в доме. Иодин из них, державший в руках аппарат мобильной связи, начал набирать номер. Вэтот момент Барлах вышел на балкон. Он не мог представить, что это маленькоеживотное спасет ему жизнь. Выйдя на балкон, он увидел, как она спускается поводосточной трубе.

— Куда? — хотел крикнуть Барлах, но в этот момент раздалсятелефонный звонок. Он обернулся. Телефон зазвонил второй раз.

Откуда ему было знать, что именно два телефонных звонкаслужили условным сигналом для включения взрывного устройства. Барлах смотрел нааппарат, понимая, что нужно войти в комнату и взять трубку. И в этот моментраздался страшный взрыв. Взрывной волной его выбросило во двор вместе соторвавшимся от здания балконом. Очевидно, даже немецкие строители, построившиедом в начале семидесятых, не полностью избавились «от родимых пятен социализма»и сэкономили на цементе. Балкон оторвался и рухнул.

Барлах был еще в сознании, когда услышал завываниеполицейской сирены и почувствовал, что чьи-то руки осторожно поднимают егоголову.

— Кажется, он еще жив, — взволнованно сказал кто-то изсоседей.

Барлах с трудом открыл один глаз. Последнее, что он увидел,— кошку, смотревшую ему в глаза, и потерял сознание.

Москва. Ясенево.

23 октября 1999 года

— Как это могло случиться? — Он спрашивал тем свистящимшепотом, который выражал высшую степень негодования.

— Мы ничего не понимаем, Георгий Самойлович, — оправдывалсясидевший перед ним генерал. — Все было сделано, как нужно. Он вошел в дом ивключил свет. Кроме него в квартире никого не было. Наши сотрудники вывелисигнал на телефонный звонок. Это самая надежная система. Взрыв происходит дажев том случае, если объект не поднимет трубку. Два звонка — и сигналсрабатывает.

— Значит, он не сработал, — зло прервал хозяин кабинета, — иБарлах остался жив. Он тяжело контужен. Его отвезли в больницу. Неужели нельзябыло выполнить задание нормально?

— Это случайность. Там были наши лучшие специалисты. Барлахвышел на балкон как раз в тот момент, когда произошел взрыв. И балкон оторваловзрывной волной. Это абсолютная случайность, Георгий Самойлович. Мы попытаемсяисправить свою ошибку и достать его в больнице.