Пытаюсь разглядеть странника, но приближающиеся боевые оболочки не дают мне это сделать. Начинаю кружить меж деревьев, пытаясь держать противников так, чтобы один заслонял остальных. Но такой фокус проходит с двумя-тремя, а на меня наседают шестеро. К тому же деревья закрывают обзор и сильно стесняют свободу передвижения. Очередной раз еле успеваю выскользнуть из кольца окруживших бойцов. Однажды это может не получиться, и тогда они просто сомнут и задавят меня своими телами. В голову приходит еще одна тактика рукопашного боя с превосходящим численностью противником. Смысл прост – убегаешь не спеша, когда кто-то один из преследователей вырывается вперед, тормозишь и вырубаешь его, пока не подоспели остальные. После чего продолжаешь тактическое отступление до полного уничтожения преследователей. Однако здесь нет места для разбега. Деревья, опять же, мешают. Да и погонится ли за мной Катерина или удовлетворится тем, что я сам убрался и не мешаю ей справляться со странником? Ладно, начинаю двигаться быстрее, а там посмотрим. Петляю меж деревьев с удвоенной скоростью, и мои преследователи действительно растягиваются, путаясь друг у друга под ногами. Обогнув по кругу очередное дерево, не сбавляя скорости, двигаюсь навстречу первому. Тот встречает меня прямым правым. Работаю на опережение, выбросив левую ногу ему под руку, и чувствую, как под моей стопой проминаются ребра. Боец зависает, выпав из ускорения – значит, этого я вырубил окончательно. Радует. Но недолго, ибо вынырнувший с правого бока боец, сделав обманный удар, захватывает запястье моей правой руки, которой я машинально пытался поставить блок. Подоспевший с другого бока боец делает попытку схватить меня за другую руку. Ухожу от него, ныряя под руку первого, заодно выворачивая ее. Однако тот ухитряется вывернуться, продолжая удерживать меня. А между тем, меня снова окружают. Делаю отчаянную попытку вырваться, рывком тяну за собой прицепившегося. При этом прохожу вплотную к стволу клена, направляя траекторию прицепа так, чтобы он врезался в этот ствол. Фокус удается, противник бьется мордой о дерево, и моя рука освобождается. Слышу приглушенный вскрик Катерины, донесшийся откуда-то из-за спины. Пусть кайфует мазохистка!

Дальнейшие маневры приближают нас к тонированному стеклу, за которым мерцает разноцветными огнями вечерний город. Надо постараться, чтобы меня не прижали к стеклу, но все идет именно к этому. Отбиваю пытающуюся схватить меня руку и уворачиваюсь от другой. Вот ведь, блин, просекли тактику. Бить не пытаются, стараются схватить и заломать толпой. Интересно все же, зная, что всеми оболочками управляет одна Катерина, я думаю о них во множественном числе, как о самостоятельных личностях.

С замиранием сердца слежу, как одна из оболочек летит в стекло, отброшенная моим ударом в грудь. Учитывая, что все происходит в ускоренном режиме, удар должен быть колоссальным. Однако, вопреки моим опасениям, стекло выдерживает. А мое воображение уже рисовало вид снаружи, а именно, звон разбитого стекла и вылетающее в брызгах осколков тело.

И тут на меня навалились сзади. А нефиг было пялиться на стекло, оценивая его прочность. Одновременно с повисшим на моих плечах двое оставшихся ухватили меня за руки и принялись выкручивать их за спину. Напрягаю мышцы, сопротивляясь давлению, затем резко отпускаю правую, вбивая ребро ладони меж ног противника.

– Хэк, – слышу приглушенный возглас сзади, и правая рука оказывается свободна. Но снова попадает в захват, сползшей с моих плеч оболочки. Получаю чувствительный удар сзади под колено и, потеряв на некоторое время равновесие, позволяю завернуть руки за спину. Все, допрыгался кузнечик. Руки заламывают с такой силой, что я опускаюсь на колени и упираюсь лбом в грунт. Неужели и в самом деле все?! Где же этот чертов странник?!

Вместе с отчаянием наваливается невероятная усталость. Ускорение истощило ресурс моего тела так, что не справляется даже повышенная регенерация. Еще немного, и я выпаду из ускорения. И тогда скрутившие меня бойцы просто выломают мои руки из суставов, словно куриные крылышки из мягкой тушки-гриль.

– Ну что, Олежек? – склоняется вдруг к моему уху один из них. – Надеюсь, ты теперь понимаешь всю жалкость своего смертного существования? Удел смертных быть моими игрушками. А те игрушки, которые пытаются делать самостоятельные шаги, я просто ломаю. Ломаю, предварительно позабавившись!

Горячее дыхание шепчущего неприятно обжигает ухо. В нос шибает запах крепкого мужского пота. Пытаюсь отвернуть голову, но тут раздается какое-то гомосячье мурлыканье, и большой, слюнявый язык облизывает мою щеку, доходит до уха и пытается кончиком залезть в ушную раковину…

А-а-а-а, мля!!!

Меня чуть не выворачивает наизнанку от отвращения. В глазах темнеет. Напрягаю оставшиеся силы в попытке вырваться, но это лишь приводит к выпадению из скоростного режима. Чувствую, как начинают трещать суставы в выворачиваемых плечах.

И тут…

Не зря говорят: «сила есть, ума не надо». Пока мне удавалось действовать физически, мозг, следуя приведенной выше поговорке, не напрягался. И вот нахождение на грани уничтожения простимулировало его к активной деятельности. Мозг тут же вспомнил нарекание Катерины, которая, собственно, сейчас меня и уничтожала, о том, что я не пользуюсь данным мне даром. И я устремляюсь в сознания скрутивших меня бойцов. Естественно, там я сталкиваюсь с сущностью Катерины. И та опять не ожидает от практически поверженного и уничтоженного меня такого финта. Смотрю чужими глазами на свое жалкое, скрюченное тело, поставленное в нехорошую позу, и закипаю праведным негодованием. Не обращая внимания на растерявшуюся Катерину, отпускаю локти своего тела. Ощутив облегчение, тут же растягиваюсь на полу, продолжая действовать во вражеских оболочках. Покидаю тело того, кто лизал мне ухо, и резким ударом, природу которого не понимаю, вышибаю из другого бойца Катерину. Став полновластным хозяином боевой оболочки, вновь переключаюсь на физическую экзекуцию. Лизатель ушей отлетает в сторону от моего удара кулаком, раздробившего ему переносицу. Нет, я, конечно, понимаю, что это тело всего лишь инструмент, используемый Катериной, но… Но ничего не могу с собой поделать, а потому некоторое время пинаю его с остервенением.

От экзекуции меня отвлекает дикая боль в плечевых суставах. Это начинает отходить мое собственное тело. Черт, больно-то как. Жаль, что нельзя его покинуть, как любую другую оболочку. Или можно? Не, ну нафиг, оно мое, и оно мне нравится. Но все равно очень больно. Ладно, пусть пока полежит.

Стоя над своим телом, осматриваюсь в поисках других участников кордебалета. Заметив суету возле пруда, направляюсь туда. Одновременно, превозмогая боль в вывернутых суставах, переворачиваюсь собственным телом так, чтобы видеть, если кто будет приближаться.

На песке возле пруда валяется несколько тел. Одно висит поперек лавочки. Еще одно виднеется на дне пруда, его уже разглядывают любопытные рыбы. По движениям рыбьих плавников понимаю, что действую в обычном режиме, но перейти в ускоренный нет сил. По действиям остальных присутствующих видно, что и они находятся в обычном режиме. Значит, не одному мне трудно. Вот то-то же, а то сме-ертный, сме-ертный. Чего же сами-то сдулись, бессмертные, мля.