вышла из домика и снова забилась в сено. Только тогда Чубайс и Ляля решились оставить комнату.

— Одевайся, я отвезу тебя в садик, — сказал Чубайс. — Позавтракаем где-нибудь по дороге, ты же видишь, что делается на кухне.

— Вижу, — очень серьезно сказала девочка.

— А потом я попрошу тетю Рути забрать тебя к себе на пару дней. Пока мы с мамой тут разберемся.

— Тетя Рути! — захлопала в ладоши Ляля. — Хочу к тете Рути!

Рути, одна из немногих подруг Люды, жила в Тверии, и с ее дочками Ляля частенько играла, пока мамы пили кофе и курили, обсуждая «сучность насущных проблем и смежность существования».

Закинув дочку в садик, Чубайс поехал к доктору. Их семейный врач, спортивного вида мужчина средних лет с заурядной фамилией Рабинович, любил пошутить и к Чубайсу относился с симпатий. Честно говоря, Чубайс подозревал, что подлинной причиной теплого отношения доктора была Людмила. Когда та входила в кабинет, Рабинович буквально таял, расплываясь в масляной улыбке, и постоянно назначал пациентке разного рода профилактические осмотры.

— Ему просто неймется увидеть тебя голой, — утверждал Чубайс. — И полапать, если удастся.

— Дурак, — отмахивалась Люда. — За все время доктор только один раз попросил меня раздеться. И то до пояса.

— Мало?! А ты бы хотела до пяток?

— Как есть голимый придурок, — презрительно фыркала Люда. — Техника развивается, сегодня пациентам уже не требуется снимать одежду. Доктор Рабинович осторожный и внимательный врач. А ты примитивный, ревнивый собственник. К тому же дурной на всю голову.

— Да что мне, жалко? — оправдывался Чубайс. — Пусть попользуется. Лишь бы тебе было хорошо.

— Ах вот, значит, как ты ко мне относишься! — заводилась Люда.

После этого разговор обычно переходил на повышенные тона и почти всегда завершался скандалом. В общем, доктора Рабиновича Чубайс не шибко любил, но больше идти было не к кому.

— Ест все подряд? — переспросил доктор.

— Ну да, метет как что есть, — подтвердил Чубайс.

— А вы ей на сегодня еду приготовили? Больная проснется, начнет искать, а на кухне пусто.

— Нет, — сокрушенно произнес Чубайс. — Даже в голову не пришло. О другом думал.

— Сделаем так, — подвел итог Рабинович. — Пока я заканчиваю прием, вы поезжайте в супермаркет, купите продукты. Судя по вашему рассказу, аппетит у Людочки — дай Бог, нужно подготовиться. А после приема поедем и осмотрим больную. Случай, прямо вам скажу, интересный.

— Доктор, есть шанс ее вылечить? — взволновался Чубайс.

— Ну откуда же мне знать? — развел руками Рабинович. — Я ведь не могу поставить диагноз на основании вашего рассказа. Как минимум необходимо произвести осмотр.

«Опять осмотр, — со злостью подумал Чубайс. — Ну ничего, получишь свою порцию, забудешь про осмотры».

— Боюсь, доктор, — все-таки решил предупредить он врача, — ничего из этого не получится. У нее в голове что-то помутилось, не разговаривает, рычит, точно дикий зверь. И дерется.

— Вы это уже рассказывали, — кивнул Рабинович, поднимаясь из-за стола. — Сначала проведем осмотр, а там видно будет.

Как Чубайс и предупреждал, ничего путного из визита доктора не получилось. Когда машина въехала на станцию, в открытые окна ворвался злобный рев. Так рычат голодные медведи.

— Это она? — с нескрываемым удивлением спросил Рабинович.

— Думаю, да.

В домике царил полный разгром. Не найдя еды, ведьма выместила свою злость на мебели. Рабинович задумчиво осмотрел завитую винтом металлическую опору вентилятора и перевел взгляд на Чубайса.

— Ваша жена и раньше отличалась особенной силой?

— Да никогда она ничем не отличалась! — в сердцах воскликнул Чубайс, осматривая разрушенное жилище. — Баба как баба. Вот вы, доктор, сможете так загнуть ножку вентилятора?

— Откуда, — пожал плечами Рабинович. — Даже близко не смогу.

— И я не смогу. И Людка никогда такого не могла. Точно бес в нее какой вселился. Слышите, как рычит?

Рев, перемежающийся диким хохотом, непрерывно доносился с сеновала.

— Возьмите еды и пойдем к ней, — предложил доктор.

Чубайс вытащил из багажника два больших пакета с жареной картошкой и протянул их Рабиновичу.

— Нет, нет, — ответил тот. — Вы будете кормить жену, а я исхитрюсь, подойду сбоку или сзади и накину на нее смирительную рубашку. Вдвоем мы свяжем Людмилу, и тогда я смогу провести осмотр.

— Ладно, давайте попробуем, — с иронической усмешкой произнес Чубайс.

— Что вас смущает? — спросил Рабинович, доставая из портфеля смирительную рубашку. — Неужели двое здоровых крепких мужчин не сумеют совладать с одной слабой женщиной?

— Боюсь, что не сумеют.

— Пошли, — произнес доктор тоном, не терпящим возражений.

— Люда, Людочка, — позвал Чубайс, войдя под навес с сеном. — Выходи, дорогая, посмотри, что я тебе принес.

Словно ветер пронесся над стогом, сено разлетелось, из его глубины одним прыжком выскочила ведьма в помятом, перепачканном платье. Ее голова была плотно обвязана косынкой, полностью скрывающей лицо. Оказавшись рядом с Чубайсом, ведьма выхватила из его рук пакеты с картошкой, надорвала один и принялась горстями запихивать ее в рот.

Рабинович улучил момент, когда одна рука Людмилы оказалась под косынкой, а вторая сжимала пакеты, подскочил сзади и набросил на голову смирительную рубашку. Чубайс ухватился с другой стороны, и вдвоем они резко потянули рубашку вниз.

Когда руки ведьмы скрылись под тканью, Чубайс и Рабинович налегли изо всех сил. Если бы им удалось опустить край рубашки до колен, то руки Людмилы оказались бы плотно прижатыми к туловищу, и тогда…

Ведьма, не ожидавшая такого напора, на несколько секунд замешкалась, и край рубашки оказался у ее пояса.

— Готово! — радостно воскликнул Рабинович. — Поймали голубушку!

Но его радость оказалась преждевременной. Ведьма развела руки, и крепкая, стеганая ткань разлетелась, словно гнилая мешковина. Освободившись, ведьма разразилась диким хохотом, а затем в считаные секунды разорвала рубашку в клочки. Схватив за шиворот остолбеневших от удивления Рабиновича и Чубайса, ведьма оторвала их от земли и начала кружиться вокруг своей оси. Кружилась она так быстро, что ее жертвы приподнялись под углом, словно на цепной карусели.

Крак, крак — разорвались рубашки, и Чубайс с Рабиновичем полетели каждый в свою сторону. Пока они, охая, поднимались на ноги, ведьма вытащила из открытого багажника несколько мешков с едой и укрылась в стоге сена.

— Боже мой, что же это такое! — не уставал повторять потрясенный Чубайс. — Это не Людка, это какое-то чудовище! Она нас закружила, как большая карусель в парке культуры и отдыха.

Никогда не бывавший в России Рабинович понятия не имел, что такое парк культуры и отдыха. Но поведение пациентки поразило доктора куда меньше, чем ее мужа.

— Безумие придает силы, — сказал он, растирая ушибленное плечо. — Вы и представить себе не можете, на что способен подвигнуть человека недуг. Пока я вижу типичный случай сильного нервного стресса. Несомненно, его