— Кого? Симоно? — переспросил полицмейстер. — И что мы ему предъявим? Торговлю со скидкой? Нет, нам нужны основания. Нельзя иностранца просто так в тюрьму отправить. Крику до самого Парижу будет!

— Будем ждать, пока он с деньгами удерёт во Францию?

— Можно и из Франции истребовать, — ответил полицмейстер. — Волокитно только. И, опять же, основания нужны.

— Хм… а что если мы его арестуем понарошку? — предложил я.

— Это как? — удивился полицмейстер.

Даже Вениамин Степанович удивленно сложил брови домиком.

Я, по правде говоря, и сам себе удивился, но мысль, мелькнувшая в моей голове, показалась мне в тот момент на редкость удачной.

— Я не предлагаю арестовывать Симоно на самом деле, — сказал я. — Мы же можем просто задержать его для дачи показаний, как ценного свидетеля. И, главное, арестовать его надо на глазах у посредника. Они нам балаган устроили, вот и мы покажем свое представление. Он ведь ведет себя так, будто понимает, что мы не начнем аресты, пока не возьмем русалок. Хорошо, мы начнем аресты. Арестуем Симоно, открыто пошлём людей на квартиру к лешему.

— Предлагаете его вспугнуть? — уточнил инспектор.

Я кивнул.

— Именно так, Вениамин Степанович. Увидев, что дело — швах, он наверняка попытается если не спасти русалок, то как минимум выяснить, как у них дела.

— Идеалист вы, Ефим Родионович, — сумрачно заметил полицмейстер. — Скорее он попытается выяснить судьбу украшений на сорок тысяч.

— Которые были переданы русалкам, — напомнил инспектор. — Так что какое-то время обеим версиям по пути.

Полицмейстер подумал и сказал, что согласен.

— Надо только хорошо обмозговать, за что мы заберём этого Симоно, — добавил он. — Чтоб крику поменьше было.

В дверь снова постучали. Получив приглашение войти, в кабинет шагнул полицейский эксперт. В руках он держал пару листов бумаги и ту брошь, которую я купил у Симоно.

— Я прошу прощения за задержку, — сказал эксперт.

— К делу, Семен Аркадьевич, к делу, — поторопил его полицмейстер.

— А? Да. Но я должен объяснить. Задержка была вызвана необходимостью провести дополнительную экспертизу. Я должен говорить предельно точно, и я говорю со всей уверенностью. Это, — эксперт протянул ему брошь, — подделка. Самая искусная подделка из всех, какие мне только доводилось видеть.

НАШ ТЕАТР ОДНОГО зрителя имел несомненный успех.

Когда Симоно выводили в наручниках из магазина, леший как раз подходил к нему. Трое зевак — агенты полиции в штатском — наблюдали за происходящим. У лешего хватило выдержки подойти к ним и спросить, что происходит.

— Дык сам не видишь? — бросил через плечо один. — Ювелира заарестовали. Жулик, небось.

— Да они все жулики! — вскинулся другой.

Леший, не вступая в дискуссию, поблагодарил, и повернул обратно. От былой его беспечности не осталось и следа. Он оглядывался чуть ли не каждый шаг, и агентам стоило немалых трудов оставаться незамеченными. На вокзале они его вообще потеряли в толчее. Решив, что тот поспешил на отходящий поезд, агенты бросились на перрон, но лешего там не оказалось. Забрав в камере хранения саквояж, он вышел через боковую дверь. К счастью, его заметил Зайцев. А еще он заметил, как леший в темном углу приоткрыл саквояж и переложил из него во внутренний карман плаща револьвер.

— Вот и конец сказки, — проворчал Зайцев. — Как бы этот гадёныш русалок не перестрелял.

Я хмуро кивнул. Об этом мы как-то не подумали. А ведь, перестав быть нужными для изъятия драгоценностей, морские красавицы запросто переходили в класс ненужных свидетельниц.

— А что с телеграфисткой? — спросил я по дороге.

— У нее выходной, — ответил Зайцев. — Домашнего адреса никто не знает. Где-то за городом, но это слишком расплывчато. Я там оставил одного человека, встретит ее, если появится.

— Если появится, — повторил я.

Слежка за лешим увела нас за город. Миновав хижины рыбаков, мы свернули по едва приметной тропинке к заливу и вышли к одинокому домику. На первый взгляд, тоже жилище какого-то рыбака. Лодка, сарайчик, натянутые для просушки сети. Перед домом на козлах лежало приготовленное к распилу бревно.

Леший, остановившись на крыльце, бросил внимательный взгляд по сторонам. Мы с Зайцевым укрылись за кустами. Там нас догнали еще двое агентов.

— А где остальные? — спросил Зайцев.

— Отстали, — шепнул один.

— Эх, а ждать некогда. Будьте готовы брать этого, — он кивнул в сторону лешего. — Только учтите, у него револьвер в правом кармане.

Не успела за лешим закрыться дверь, как мы дружно рванули следом. Зайцев бесшумно поднялся на крыльцо и тронул дверь.

— Не заперто, — шепотом сообщил он.

Из открытого окна донесся сонный голос. Женский. Он спрашивал, что случилось.

— Цирк закрывается, — прозвучал в ответ резкий мужской голос.

Двое агентов, точно тени, метнулись к окнам. Зайцев резко взмахнул рукой и толкнул дверь. Мы с оружием в руках ринулись внутрь. Я и Зайцев — через дверь, агенты — прямо в окна. Открыто было одно из двух, но они запрыгнули в оба. Послышался треск и звон стекла. Затем густой бас прогремел:

— Всем стоять!!! — и добавил на полтона тише: — Ну, или сидеть!

Дружный женский визг возвестил, что операция по захвату русалок прошла успешно.

— Идемте, Ефим Родионович, — спокойно сказал Зайцев.

Я на ходу оглядел просторные сени. На вешалке одиноко висел серый плащ лешего. Внизу, на аккуратно расстеленной тряпке, стояли три пары женских туфель. Стало быть, ноги у наших русалок всё-таки были. И, судя по тому, как стоптаны были все три пары — по земле им пришлось отмахать немало верст.

Наклонив голову, чтобы не задеть низкую притолоку, я шагнул в комнату. Посреди нее стоял леший. Без плаща, в застиранной рубахе он еще больше походил на своего сказочного собрата, внезапно застигнутого городскими жителями. Взгляд из-под бровей так и метался по сторонам, высматривая лазейку. Руки постоянно подергивались, словно леший не знал, куда их девать, а два агента по бокам не располагали к свободному поиску. У одного в руках был револьвер, у другого — массивный металлический крест. Таким и перекрестить, и приложить при случае можно было.

— У него взял, — сказал тот, что с револьвером, ткнув оружием в бок лешего. — Заряжен.

На лавке рядком сидели русалки, все втроем укрываясь за одним покрывалом. На троих его не хватало, и я мог уверенно констатировать — помимо покрывала на красавицах были только короткие, обтягивающие бедра штанишки, покрытые чешуей. Старшая русалка сидела слева. При свете дня она еще больше походила под описание, данное ей Пафнутием Павловичем.