Камни не исчезают без следа.

Или исчезают. После того, как сделали свое дело. Она спала, и спала крепко, правда? Как и было обещано. И чувствует она себя просто великолепно. Как после приятного, во всем сложившегося удачно отпуска.

— Спасибо, Ровена.

Мэлори потянулась и вздохнула полной грудью. Кофе… Она почувствовала запах кофе.

Если подарок Ровены не включал утренний кофе, значит, кто-то из подруг уже встал.

На кухне Мэлори ждал приятный сюрприз.

Тарелка с пирогом Зои прикрыта пленкой. Кофеварка на три четверти заполнена кофе и включена на подогрев, на столе лежит аккуратно сложенная утренняя газета.

Под тарелкой обнаружилась записка. Мэлори прочитала строки, написанные странным почерком Зои — рукописные и печатные буквы вперемешку.

Доброе утро! Мне нужно бежать — в десять родительское собрание.

Десять, подумала Мэлори и бросила рассеянный взгляд на кухонные часы. От удивления она даже рот приоткрыла — уже почти одиннадцать.

— Не может быть!

Я не хотела вас будить и постаралась не шуметь.

— Наверное, двигалась бесшумно, как призрак, — вслух сказала Мэлори.

Дане на работу к двум. На всякий случай завела для нее будильник в твоей спальне. На двенадцать часов — чтобы она не торопилась и успела позавтракать.

Я чудесно провела время. Хочу сказать, что я очень рада, что нашла вас — что бы ни произошло дальше. Или все мы нашли друг друга. Мне правда очень приятно, что мы подружились.

Может быть, в следующий раз соберемся у меня?

С любовью, Зоя.

— Похоже, сегодня день приятных сюрпризов. — Мэлори улыбнулась и положила записку на самом виду, чтобы Дана ее сразу заметила.

В надежде еще больше поднять себе настроение, она отрезала кусок пирога и налила кофе. Поставила все на поднос, добавила туда же стакан сока и газету, оделась и вышла во двор.

В воздухе чувствовалось холодное дыхание осени. Мэлори всегда нравился легкий аромат дыма, который приносило с собой это время года, когда на листьях начинали появляться первые признаки будущих ярких красок.

Она отметила, что пора внести в дом несколько хризантем в горшках, и отломила кусочек пирога. И еще надо купить тыкву для Хеллоуина. И не забыть собрать сухие листья, лучше кленовые, когда они станут пурпурными.

Хорошо бы украсить крыльцо Флинна.

Мэлори сделала глоток кофе и пробежала взглядом по первой странице. После знакомства с Флинном Хеннесси чтение газеты приобрело для нее особый смысл. Ей нравилось представлять, как он решает, что именно поставить в номер, и как тасует статьи, объявления, фотографии, чтобы получилось нечто цельное.

Так, прихлебывая кофе и отщипывая по кусочку пирог, Мэлори добралась до колонки редактора. Сердце у нее замерло.

Странно — ведь она читала колонку и раньше. Каждую неделю. О чем она тогда думала? Интересно, что за парень этот главный редактор, или что-то похожее, несерьезное и незапоминающееся. Но она не думала о том, сколько сил и труда человек вложил в работу и почему заинтересовался именно этой темой.

Теперь же, когда она читает эти слова, в ее ушах звучит его голос. Она представляет выражение лица Флинна, слышит его интонации. И уже понимает, как устроен его необыкновенно гибкий ум.

«Что делает художника художником», — прочитала Мэлори.

Она дочитала колонку до конца и собралась перечитать еще раз. Мэлори Прайс почувствовала, что любовь вспыхнула в ней с новой силой.

Флинн сидел на краю письменного стола и слушал одного из журналистов, который хотел сделать репортаж о местном жителе, собиравшем клоунов.

Набивные куклы, статуэтки и рисунки. Фарфоровые и пластмассовые, с собаками и без. Танцующие, поющие, сидящие за рулем маленьких клоунских автомобилей.

— У него больше пяти тысяч клоунов, не считая клоунского реквизита.

Флинн на секунду отвлекся — сама мысль о собранных в одном месте пяти тысячах клоунов показалась ему устрашающей. Он представил, как они объединяются в клоунскую армию и идут в бой, вооруженные бутылками сельтерской воды и резиновыми битами.

Море красных носов и безумный смех. Пугающий оскал широких улыбок.

— Зачем? — спросил Флинн.

— Что?

— Зачем ему пять тысяч клоунов?

— А, вот вы о чем. — Тим, молодой репортер, отличавшийся пристрастием к подтяжкам и гелю для волос, откинулся в кресле. — Понимаете, коллекцию начал собирать его отец, еще в двадцатые годы прошлого столетия. Вроде как семейное увлечение. Сам он пристрастился к этому делу где-то в пятидесятые, а после смерти папаши ему досталась в наследство и отцовская коллекция. Некоторые экспонаты — настоящие музейные реликвии. За них предлагают приличные деньги.

— Ладно, займись этим. Возьми с собой фотографа. Я хочу снимок этого мужика со всей его коллекцией. И еще с парочкой самых интересных клоунов. Пусть расскажет об истории или ценности конкретных экспонатов. Обыграй общий интерес отца и сына, но начни с цифр и опиши самых дорогих и самых необычных клоунов. Подойдет для воскресного выпуска. И еще, Тим, постарайся исключить из статьи все «представляете» и «вроде».

— Понял.

Флинн поднял голову и увидел Мэлори, стоящую между столами с огромным горшком желтых хризантем в руках. Блеск в ее глазах заставил его забыть обо всем.

— Привет. Занялась садом?

— Возможно. Я не вовремя?

— Нормально. Иди сюда. Как ты относишься к клоунам?

— Отвратительно, если они нарисованы на черном бархате.

— Понятно. Тим! — окликнул он журналиста. — Сделай несколько снимков изображений клоунов на черном бархате. От самых изысканных до чрезвычайно нелепых. Может пригодиться.

Мэлори вошла в кабинет и поставила цветы на подоконник.

— Я хотела…

— Погоди. — Флинн поднял палец, прислушиваясь к сигналу вызова полицейской рации. — Не упускай свою мысль. — Он высунул голову в дверь. — Шелли, там у нас Д. А., пятый квартал Крисчент. Полиция и «Скорая» уже выехали. Возьми с собой Марка.

— Д.А.? — переспросила Мэлори, когда он снова повернулся к ней.

— Дорожная авария.

— А… Сегодня утром я как раз думала, сколько нужно умения, расторопности и сил, чтобы каждый день выпускать газету. — Она нагнулась и потрепала за ушами храпящего Мо. — И ты еще умудряешься жить полной жизнью.

— Если это можно назвать жизнью.

— Нет, у тебя очень хорошая жизнь. Друзья, семья, любимая работа, дом, дурацкая собака. Я восхищена. — Мэлори выпрямилась. — Я тобой восхищаюсь.

— Уф! Должно быть, вчера вы действительно хорошо повеселились.