– Мне… учить его, хозяйка?

– Да, и потом… – Китти придумывала новые задания буквально на ходу. – Я ищу себе в помощь няньку, которая помогала бы мне ухаживать за ребеночком, когда он родится.

– О, я знаю, как ухаживать за младенцами. Я ухаживала за ними, когда жила в миссии.

– Вот и чудесно. Тогда решено. Ты станешь жить здесь. – Китти широким взмахом руки обвела хижину. – А мы тебя будем кормить за то, что ты нам помогаешь.

Камира с серьезным выражением снова принялась изучать лицо Китти.

– И не будете запирать дверь?

– Никто тебя не собирается запирать тут. Вот тебе ключи. – Китти протянула ей ключ. – Ну как? Идет?

Наконец-то лицо Камиры озарила слабая улыбка.

– Идет.

– Итак, твоя чумазая девчонка заграбастала все, что смогла унести, и была такова, стоило тебе только отвернуться на одну минуту в другую сторону? – поинтересовался Эндрю у жены за обедом.

– Ошибаешься. Она сходила прогулялась и вернулась обратно. Представляешь, эта девушка может говорить не только на английском, но и на немецком. Ее воспитывали как христианку.

– Ну, не думаю, что она пропиталась идеями христианства очень глубоко, так, слегка приобщилась к основам, и только. И все же, что ты собираешься делать с ней дальше?

– Она рассказала, что ухаживала за маленькими детьми, когда жила в миссии. Я ей предложила пожить у нас в том домике, который был построен для Фреда. А взамен она станет помогать мне, когда у нас родится ребеночек. А еще научит Фреда разговаривать на английском.

– Но моя дорогая Китти! Эта девчонка беременна! Велика вероятность того, что она забеременела от белого мужчины. А ты ведь знаешь, как суровы наши законы по отношению ко всем этим полукровкам.

– Эндрю! – Китти со стуком уронила на свою тарелку вилку и нож. – Камира – почти моя ровесница! И чего ты ждешь от меня? Чтобы я вышвырнула ее назад, на ту свалку, где я ее подобрала? А что же до всех этих законов… Варварские эти законы, нечеловеческие… Подумать только! Разлучать мать и дитя…

– Все это делается только для блага этих детишек. Поверь мне, дорогая. Власти стараются обезопасить их будущее, не допустить, чтобы такие дети умирали где-нибудь в канаве под забором. Они хотят хоть как-то образовать их, сделать из них христиан.

– И все равно я даже на одну секунду не могу представить себе, что наше с тобой дитя могут вырвать из моих рук. – Китти даже затрясло от негодования. – И почему тогда, спрашивается, если мы с тобой можем реально помочь хотя бы одному из этих несчастных, мы должны отказываться сделать это? Ведь это же наш прямой долг. Христианский долг. Прости… Что-то мне нехорошо…

Китти поднялась со стула и медленно направилась в спальню. И сразу же легла, чувствуя, как трепещет сердце в груди.

Она прекрасно знала все те правила, которыми регулировалось обращение с детьми-метисами. Сама видела, как все эти ревностные служаки из местной попечительской службы совершают регулярные поездки по городу в поисках детишек с более светлой кожей, чем у их матерей. Таких ребятишек немедленно изымали. Китти слышала эти душераздирающие вопли, когда ребенка силком выхватывают из рук матери и грузят в повозку. Которая потом отвозит собранную ребятню в сиротский приют при христианской миссии. А там уже стараются начисто выветрить из детских голов всякую память об их настоящем происхождении. Вместо почитания предков – Бог, который, по их мнению, тоже полагает, что лучше жить с Ним, чем с любящей матерью.

Через пару минут в дверь постучали, и на пороге появился Эндрю. Он подошел к кровати и присел на постель рядом с женой. Взял Китти за руку.

– Ну как ты?

– Чувствую какую-то слабость во всем теле. А так все нормально. Уж очень душно сегодня.

Эндрю вытащил из стопки муслиновых салфеток, сложенных на прикроватной тумбочке, одну и смочил ее водой из кувшина. Потом аккуратно положил салфетку на лоб Китти.

– У тебя тоже приближается время родов, дорогая. Что ж, если тебе доставляет удовольствие помогать женщине, оказавшейся в сходном с тобой положении, как я могу помешать тебе в этом? Пусть остается. Во всяком случае, пока не родит. А там… Там посмотрим.

Китти сразу же поняла, что осталось недосказанным. Посмотрим, какого цвета будет ребенок, вот что имел в виду Эндрю. Но сейчас не время привередничать, а тем более отвечать грубостью.

– Спасибо, дорогой. Ты так добр ко мне.

– На самом деле это ты добра. Ты – сама доброта, Китти. Наверное, я уже слишком долго пробыл в Бруме и привык не замечать страдания людей, которые живут вокруг нас. Нужен свежий взгляд на все окружающее, еще не замыленный, такой, как у тебя. Однако не забывай, я занимаю в этом городе известное положение и обязан беречь свою репутацию. Ни я, ни ты не имеем права попирать существующие законы и нормы. Ты понимаешь меня, Китти?

– Понимаю.

– Так когда же я увижу, наконец, твою черномазенькую?

При последних словах мужа Китти захотелось заскрежетать зубами, но она снова сдержалась.

– Эту девушку зовут Камира. Хочу сшить для нее пару платьев. На ней сейчас только те лохмотья, в которых я нашла ее. А они грязные.

– На твоем месте я бы их сжег. Одному Богу известно, где она в них валялась. Впрочем, вскоре мы все узнаем. Если она, по твоим словам, работала служанкой, то не составит особого труда выяснить, в каком именно доме она подвизалась. Что ж, а теперь, – Эндрю нежно поцеловал жену в лоб и поднялся с постели, – мне нужно в город. У меня встреча с Эллисом. Наш люггер «Эдит» привез на сей раз замечательный улов. Есть пара жемчужин, которые я хочу отдать ему на шлифовку. На одну из них я возлагаю большие надежды. Она очень специфическая. – Глаза Эндрю вспыхнули в радостном предвкушении очередной долгожданной удачи.

«Разве у нас еще мало этих жемчужин?» – подумала Китти, когда за мужем закрылась дверь.

Впрочем, она уже успела понять, кто является истинным богом в этом городе. Имя этому богу – Деньги.

В январе барометр, висевший на стене в гостиной, стал стремительно падать, знаменуя тем самым начало сезона дождей. Китти просыпалась по утрам, обливаясь потом. Роды могли начаться в любой день, и она молила Бога лишь об одном. Чтобы все это поскорее закончилось. Тяжелый влажный воздух укутывал ее, словно одеялом, мешая дышать полной грудью. Каждый вдох давался с огромным трудом. Слишком измученная, чтобы подниматься с постели, Китти лежала на кровати, мечтая о том, чтобы наконец пошел дождь или случилась гроза. И чтобы у нее самой быстрее отошли воды. Китти позвонила в колокольчик, давая знак, чтобы ей подали завтрак в постель. Последние несколько дней она пролежала, почти не вставая. Сама мысль о том, что нужно будет одеваться, натягивать на себя тугой корсет, хотя и специально сшитый на заказ с учетом ее нынешнего положения, потом сверху напяливать несколько нижних юбок, а в довершение всего – еще и платье, эта мысль приводила Китти в ужас. Нет уж! Лучше проваляться в кровати целый день в одной ночной сорочке. Ничто не сковывает движений, не мешает объемному пузу. Да и телу так прохладнее.