– Я не верю своим глазам, – сказала она, – как ты меня нашел?!.

Боже мой! Вот же эти родные глаза! Еще более красивые, чем прежде!

– Красное тебе очень идет, – сказал я.

– Я знаю. А ты похож на быка, – улыбнулась Аня.

Я и сам чувствовал, что готов на нее наброситься.

– Ты безупречна! – сказал я.

Это была чистая правда. Сколько же лет мы не виделись?!

– И ты почти не изменился.

Мы обнялись, я нежно обеими руками прижал ее к своей груди и, закрыв глаза, долго, как только мог, вдыхал и вдыхал, наполняя легкие прохладным ароматом ее духов. Сколько же лет мы не виделись?! Ее комплимент и это осторожное «почти» меня не расстроили. Я представил ей Жору.

– Жора, – сказал он, подавая ей руку.

– Жора?!. – Аня посмотрела Жоре в глаза и сказала: – какое крепкое и простое имя!

Затем мы пили какое-то кислое, как уксус, вино, я рассказывал, Аня слушала. С первых же минут нашей встречи, я понял, что в присутствии Жоры (хотя он не проронил ни одного слова, а только вполглаза зыркал на нас, потягивая вино из бокала) она не произнесет ни слова правды.

– …и мы переделаем мир, – говорил я.

– Это хорошая идея.

Односложность ее ответов свидетельствовала, что лимит ее доверия к людям в этой, чужой для нее стране, давно исчерпан, и я не смогу узнать у нее даже малую толику из той жизни, которую она здесь ведет. Даже мне, я заметил, она не совсем доверяла. Видимо, жизнь в Париже научила ее держать язык за зубами, хотя, казалось, здесь-то и можно было позволить себе посплетничать о ком и о чем угодно. Я шепнул об этом Жоре на ухо, и он испарился в ту же минуту, сославшись на неотложное дело в парижской мэрии.

– Кого ты с собой привез?

Это был первый вопрос, который она задала, как только мы остались одни.

– Мы к тебе с деловым предложением.

– Мы?

– Это тот самый Жора, о котором ты постоянно спрашивала.

Она только пожала плечами.

– Не помню…

Потом я как только мог коротко рассказал ей существо вопроса. В моем рассказе не было ни слова пафоса, никаких обещаний или предположений, голая правда и ничего кроме правды. Чего, собственно, я добивался?

– И мы с тобой, как и прежде, – оптимистически заключил я, – одержим в очередной раз победу над генами…

Мы помолчали. Аня взяла сигарету, и я чиркнул зажигалкой.

– Я не понимаю тебя, – сказала она, пустив в сторону струйку дыма, – зачем ты так шутишь?

Ее глаза ни разу не мигнули. Я не знал, что ответить, и тоже прикурил сигарету.

– Я не шучу, – сказал я.

– Все эти истории – корм для фантастов. Ты такой же мечтатель…

– Никакой это не корм! – возмутился я. – Это, это…

– Знаешь, – сказала она, – мне жутко приятно видеть тебя, мы еще успеем наговориться, позвони мне после восьми. А сейчас мне надо идти.

– Я тебя понимаю…

Я был ошарашен таким недоверием.

– Я за тобой заеду. Вот мои телефоны.

– Хорошо.

– Ты где остановился? – спросила она так, словно Жоры вовсе не существовало.

Я сказал. Она положила в пепельницу дымящуюся сигарету, достала из сумочки свою визитку – держи! – Встала и поспешила к выходу. Я смотрел ей вслед, и как ни старался, не мог в ней узнать нашу Аню. Так много в ней всего изменилось. Когда ее фигура скрылась за дверью, я посмотрел на визитку: «Anni Gyrardo». Жирардо, Жирардо, подумалось мне, что-то очень знакомое.

Кто такой Жирардо? Я не мог тогда вспомнить. Потом выяснилось, что у нашей Ани такая же фамилия, как и у этой блистательной и непревзойденной француженки – Анни Жирардо.

– Жирардо?!. – у Лены от удивления глаза просто выпадают из орбит.

– Ага, Жирардо.

– Представляешь?!

– Что?

– Ну, помнишь, ты уже как-то сказал, что…

– Не, – говорю я, – не помню. А что?

– Да нет, – говорил Лена, – ничего. А на самом деле, – спрашивает Лена, – она и есть та самая Аня Тройская, о которой ты?..

– Да. Та.

– Ты слишком много куришь, – говорит Лена.

– И пью тоже. Вообще-то я давно бросил, – произношу я и окунаю еще тлеющую сигарету в стакан с недопитым вином.

– Раз уж мы выбрались в Париж, – сказал Жора, – мы должны увидеть его ногами. Такие праздники не часто выпадают на нашу долю. Ты согласен?

Что я мог на это ответить? У меня, видимо от вчерашнего вина, раскалывалась голова. Мне однажды довелось побывать в Париже, но я так и не смог насладиться его величием. И вот я снова в этой купели праздника. Ведь Париж – это праздник, который всегда… Современный и старинный Париж! Мы трубим о Париже на всех перекрестках как о чем-то привычном и близком, шутим, слушаем, кивая головой, всякие россказни о его достопримечательностях, никому не давая повода сомневаться в том, что знаем Париж, как знают собственное отражение в зеркале.

В тот день мы до вечера валялись в постелях, и теперь торопились на встречу с Аней.

– Ты спешишь как на собственную свадьбу, – заметил Жора, – никуда твоя Аня не денется.

– Еще надо успеть где-то купить цветы, – сказал я.

Я то и дело поглядывал на часы, переходя с быстрого шага на бег, и Жоре время от времени приходилось рукой придерживать меня за плечо. Я редко видел Жору спешащим, хотя всегда едва за ним успевал. Теперь же он тянулся за мной, как последний, улетающий на юг журавль. На углу мы купили розы.

– Мне кажется, она была бы рада и лютикам, – сказал Жора.

Я не помню, чтобы он дарил цветы женщине. Жора с букетом в руке – я не мог себе такое представить. Я силился вспомнить, дарил ли я когда-либо Ане цветы, и не мог.

– Она крайне редко смеется, – заметил Жора.

– Это ее большой плюс, – сказал я.

Жоре нечего было сказать, мы плелись по какой-то узенькой улочке. Потом мы сидели на скамье. Неожиданно совсем низко прогудел самолет, и я решил, что это знак неба. Через час мы уже были рядом с кафе.

– Привет, – крикнул я, едва увидев ее, стоящей в условленном месте, и замахал обеими руками.

Я протянул ей букет и чмокнул в щеку. Жора уже стоял рядом и смотрел куда-то в сторону, ожидая, когда очередная радость нашей с Аней встречи поприутихнет. Он так и не произнес ни единого слова приветствия, и Аня ответила тем же.

– Извини, – сказал я.

– Я заказала столик, – сказала она, – идемте…

Мы с Жорой были голодны, а Аня даже к вину не притронулась. Разговор сначала не клеился, и мне было жаль, что ничего нельзя изменить. Мы с Жорой делали вид, что заняты только едой, а Аня тем временем рассматривала лепестки бархатных роз. В ее руках была не только розовая салфетка, которую она зачем-то пыталась свернуть в трубочку, но и наша жизнь. И вот мы с Жорой наелись. Как-то нужно было перейти к разговору о будущем сотрудничестве. Собственно, о чем говорить? Вчера было сказано главное – без нее мы ни шагу! – и сейчас мы ждали ее ответа. За этим и пришли.