– Не думаю, что нас быстро перестанут искать, – покачал головой Харальд. – И я не согласен терять несколько месяцев. Лучше рискнуть!

Оба одновременно посмотрели на Йофрид.

– Поедем в столицу, – сказала та, тряхнув волосами. – Надеюсь, что хотя бы одну ночь мы сможем провести в кроватях, а то ужасно надоело спать на земле!

– Ладно, – сдался Младший. – Но с этим что делать?

Он показал на Отуэлла, который лежал на земле, похожий на чрезмерно разъевшегося червяка, и таращил глаза, полные ужаса. Десятник думал, должно быть, что чужаки выбирают наиболее мучительный способ казни.

– Оставим тут, – махнул рукой Харальд. – Потом его бравые соратники вернутся и подберут.

– Он знает, как мы выглядим, – проговорила Йофрид ледяным тоном. – Его нужно убить!

– Я взял его в плен, – слегка раздраженно ответил Харальд. – И мне решать, что с ним делать!

– Как знаешь. – Йофрид пожала плечами. – Но сдается мне, что мы еще заполучим от него неприятности!

Она отвернулась, демонстрируя обиду, а Харальд вздохнул про себя: вот уж никогда не знаешь, каким поступком обидишь женщину! Пристукнешь кого-нибудь – кричит «нехорошо!», а откажешься убить связанного пленника – еще хуже!

Младший деловито разбирал захваченный с одной из телег тюк с одеждой. Когда Харальд подошел, сказал с улыбкой:

– Придется нам, похоже, в эти халаты переодеться. Тут, судя по всему, все так ходят!

– Подбери несколько, а я пойду поймаю коней, – ответил Харальд.

Лошади фыркали и отступали от чужака, не желая подпускать к себе. Но он подходил ближе, не делая резких движений, говорил что-то ласковое. Животные постепенно успокаивались, а когда Харальд брался за поводья, то не брыкались, позволяли вести себя куда угодно.

Вскоре путники сидели в седлах, обряженные в неудобные тяжелые халаты. С непривычки в них было жарко, ворсистая ткань натирала запястья и шею. Харальду казалось, что он выглядит нелепо, хотя его сын в сине-фиолетовом одеянии на вороном жеребце смотрелся достаточно красиво.

– Ну что, поехали? – спросил он, привешивая к седлу сумку, набитую золотыми и серебряными монетами с изображением пирамиды.

– Поехали, – ответила Йофрид и ударила коня задниками сапог.

Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулись поля, кое-где прерываемые зелеными пятнами садов. Среди посевов и деревьев копошились, подобно трудолюбивым муравьям, крестьяне. На едущих по дороге всадников они внимания не обращали. Из-под копыт поднималась мелкая желтая пыль, норовившая забраться под одежду, осесть на лицо, а солнце нещадно палило, обрушивая на плечи и голову волны невыносимого жара.

С того момента, как они выбрались из леса, языком вдающегося в открытые пространства, прошло два дня, и к вечеру первого Харальд понял, что вся их маскировка бессмысленна. В этом краю смуглых и черноволосых любой блондин смотрелся белой вороной, а тут их сразу трое. Русая шевелюра Йофрид давно выгорела до золотого блеска, льняные волосы Младшего падали ему на затылок, да и сам Харальд был сед точно лунь. Но кто будет разбирать – седина это или просто светлая масть, как у его спутников?

Они прикрыли волосы наголовными повязками, принятыми среди местных, но в этом было мало проку. Оставалось надеяться, что успеют доехать до столицы быстрее, чем туда доберется весть о нападении на обоз.

Дороги были пустынны. Часто попадались пирамидки с нишами, вроде той, что увидели, выйдя впервые на дорогу. Время от времени встречались телеги бродячих торговцев, один раз обогнали целый караван, состоящий из невысоких коренастых животных с серой шкурой и длинными ушами, при виде которых от зависти удавился бы любой заяц. Голос у них был громкий и пронзительный, зато груза они тащили столько, сколько поднимет не всякая лошадь.

Вокруг ушастых сновали погонщики на быстрых конях, кричали что-то злыми сорванными голосами. Охраны, на удивление, у каравана не было.

Проехали пару городков. Дома тут строили из глины, словно в Офире, но не обязательно белые. Около каждого – сад, источающий сладкие цветочные запахи и звуки птичьего пения. Улицы были чистые, а в центре каждого селения – здание в виде конуса. В них, как понял Харальд, жили наместники Вечного Государя, вершащие суд и взимающие подати.

Удивляло, что селения были лишены стен, а при въезде никто не брал денег. Видимо, тут не воевали настолько давно, что даже мысли не допускали о нападении. Бросалось в глаза также отсутствие собак. Их в этом мире, похоже, просто не существовало.

Когда впереди показался очередной городок, солнце, маленькое и жгучее, словно осиное жало, клонилось к закату. На востоке небо налилось густым сиреневым цветом, в котором проступил тонкий серп огромного месяца. Теперь он был молодым и с каждым днем становился все больше и больше. Меньшая же луна никак не желала умирать, оставаясь в той же фазе, в какой увидели ее путешественники, попав в этот мир.

– Может, переночуем в городе? – жалобным голосом спросила Йофрид. – Хоть поедим нормально!

Предыдущие две ночи они из осторожности провели за пределами селений, в небольших рощах, которые, несмотря на господство полей и садов, кое-где попадались.

– Ладно, – сказал Харальд. – Проверим, что у них тут за постоялые дворы…

Они уже знали, что заведения подобного рода не имеют вывесок, но снабжены большим фонарем, который горит перед входом круглые сутки, служа ориентиром для путников.

Улицы по вечернему времени были пустынны, и они некоторое время петляли по городу. Подковы цокали по твердой земле, эхо отдавалось от стен, и казалось, что едет не трое всадников, а по меньшей мере сотня.

В боковом переулке сверкнул яркий свет фонаря, словно маячок среди безбрежного моря ночи. Путники повернули коней.

На стук никто не отозвался, затем послышалось шарканье подошв, и дверь распахнулась. На пороге стоял очень худой, похожий на кузнечика человек. Руки, длинные и тонкие, торчали из рукавов халата, а на лице застыло скорбно-хищное выражение.

– Заходите, – проговорил он сиплым голосом, глядя на путников без особенной приязни. – Будьте гостями моего дома, да сохранит вас Вечный Государь.

Он указал, где находится коновязь, дождался, пока гости привяжут животных, и повел их к столу. Пахло в небольшом помещении уксусом и еще чем-то кислым, пол даже в полумраке, который рассеивала лишь масляная лампа в руке хозяина, выглядел грязным.

– Что желаете? – спросил хозяин, когда гости уселись.

– Неси то, что не нужно греть, – приказал Харальд. Такой ответ избавил его от необходимости называть блюда.

Хозяин поклонился и ушел, оставив лампу на столе, после чего Йофрид сказала:

– Не нравится он мне. Не знаю почему…

– Что делать, – пожал плечами Харальд. – Не уходить же теперь.