сорвались слезы, но челюсти чародея были плотно сомкнуты, а губы решительно сжаты. Алиса ничего не стала говорить или спрашивать. Сейчас нужно было поскорее уничтожить тварь.

Только теперь Муромцев смог подобраться к демону. Он дотронулся ладонью до его лба и призвал на помощь свои способности к трансмутации. Сначала ничего не происходило, но затем черная кожа монстра вокруг ладони Муромцева покраснела. Монстр завизжал, стал неистово дергаться, и сотрудники УСК уже едва сдерживали его. Но глава верви магов не отрывал от него ладонь, крепко держась за костяной вырост на морде чудовища второй рукой. Внезапно существо стало растворяться в воздухе, а когда оно пропало совсем, то колдунов раскидало в разные стороны ударной волной, на ногах сумел устоять лишь Муромцев. Он тяжело дышал, будто ему пришлось пробежать километр на предельной скорости.

Алиса поднялась и села на траве, не сводя глаз с начальника УСК. Кто-то коснулся ее плеча, через миг она увидела Марка. Оба были целы и невредимы. Алиса не то с всхлипом, не то со вздохом облегчения упала в объятия любимого. Он прижал ее к себе, но поверх его плеча девушка увидела Стаса. Тот сидел, привалившись к дереву. По щекам колдуна, снова не удержавшись на ресницах, скатились слезы.

20. Куда приводят мечты

4–5 июля 2024 года, Калининград

Евгения

Зрение возвращалось медленно, и поначалу все вокруг напоминало лишь затянутое непрозрачной пеленой белое бесконечное пространство. Но вскоре получилось различить тонкие черные полосы, разделяющие плитки на потолке, и диодные светильники. Следом вернулся слух, и Женя как будто вынырнула из-под воды. Слева пищал аппарат, отслеживающий пульс. А затем в нос закрался запах с характерным тонким ароматом спирта.

Лежа на больничной койке, девушка осторожно пошевелилась. У нее получилось, хотя и не без труда. Она почувствовала, что кто-то держит ее за руку – нежно, но крепко. Женя аккуратно повернула голову и опустила взгляд. Рядом с койкой она увидела Стаса. Колдун сидел, свесив голову, и, похоже, дремал.

– Стас? – тихо позвала Женя и высвободила свою ладонь из его пальцев.

Тот резко встрепенулся и выпрямился. Несколько секунд он пытался понять, что происходит, затем подался вперед.

– О, ты проснулась, – с какой-то неловкостью проговорил он в ответ немного охрипшим голосом. – Как ты себя чувствуешь?

– Ничего. Могло быть и лучше, конечно. Сколько я здесь?

– Два дня. Ты помнишь, что произошло?

– Да. А что с монстром? Все живы?

– Не волнуйся, ребята отделались ушибами и царапинами. С тобой ситуация немного хуже…

Женя кивнула. К своему удивлению, она помнила случившееся детально. Метнувшись к монстру, она отшвырнула подальше Стаса, а сама защититься не успела. Ударом нечистый отбросил ее, она врезалась в дерево, собрав по пути сучки и ветки, а упав, успела ощутить только боль по всему телу. Женя помнила, как вонзала пальцы в лесную подстилку, дышала часто-часто, слушая бешеный стук собственного сердца, а глаза жгло от льющихся из них слез. Стон, рвущийся из груди, словно издавал кто-то другой. А потом все исчезло во тьме.

– Что со мной в итоге? – спросила она Стаса.

– Ушибы, растяжения, ссадины и царапины. К счастью, ни одного перелома. Муромцев сказал, что ты, похоже, успела защититься магией, в последний момент и неосознанно. Иначе все было бы гораздо хуже. А я, кстати, обещал твоим родителям позвонить, когда ты проснешься…

– Они здесь были?

– Да, вчера. Врачи их заверили, что с тобой все будет в порядке. Но они все равно дежурили тут всю ночь. А меня к тебе Муромцев отпустил. Сказал, московские справятся сами. Он же и врачей уговорил позволить мне посидеть с тобой, хотя мне здесь не положено находиться.

Женя усмехнулась. Внезапно Стас поднялся, вытаскивая из кармана телефон, и направился к двери.

– И ты так просто возьмешь и уйдешь? – вырвалось у нее против воли.

Наверное, ей не стоило сейчас волноваться и уж тем более злиться, но иначе со Стасом просто не получалось. Девушка даже села на кровати. Она не ощутила боли, лишь небольшой дискомфорт, как будто давно не занималась спортом, а потом вдруг решила провести тренировку – мышцы ныли и болели, но все это было терпимо.

Услышав ее возглас, Стас остановился и обернулся. Он несколько минут смотрел на девушку, но как будто бы не видел ее, размышляя о чем-то своем. Наконец он резко шагнул вперед и снова оказался рядом с Женей. Она такой порывистости не ожидала и даже слегка отпрянула.

– Да, верно. Мне нужно извиниться. Я был идиотом, а ты была права. Я пытался защитить тебя от своих врагов, но совсем не думал о том, что существуют и те, на кого я повлиять никак не могу. Позавчера я понял это очень отчетливо. За это время у меня было много времени все обдумать.

– И что же ты надумал?

– По крайней мере я понял, что собственные страхи – не причина отталкивать тех, кто мне дорог. К тому же с нашей работой это просто глупо. А еще такое нежелание работать над собой трусливо и малодушно. Но я больше так не хочу. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Ты готова дать мне еще один шанс?

Женя, услышав его признание, поперхнулась и тут же скривилась от боли. Она помедлила с ответом, обдумывая происходящее. Неужели Стас действительно все осознал? Понял, что было не так? Колдун нежно взял ее за руку, и Женя не отняла ладонь. Напротив, она сжала его пальцы в ответ.

– Прости меня, – сказал колдун тихо. – Я хочу быть с тобой. Наш совместный вечер был лучшим за всю мою жизнь. Ты дашь мне шанс, Женя?

Девушка улыбнулась. Она поняла, что больше не злилась на него. И дело даже не в том, что он все понял и теперь был готов услышать ее аргументы. Просто она сама как будто немного изменилась за эти три дня. Когда монстр ударил ее, она не думала о том, что это может быть конец. Почему-то эта мысль в тот миг не скользнула даже по краю сознания. Женя вообще ничего не ощущала, кроме желания спасти Стаса.

– Ты же знаешь ответ на этот вопрос. Давай попробуем.

– Я обещаю тебе, что больше никогда не причиню тебе боль.

– Сильное обещание.

– Я готов его сдержать. Хочу доказать, что ты можешь мне верить и доверять.

Вместо ответа Женя потянула Стаса к себе, и он наклонился к ней. Девушка обняла колдуна, прижимая его голову к своей груди. Слов им снова не требовалось: жесты