Стас

В ее объятиях было тепло и уютно. Ее аромат окутывал его, даря умиротворение. Давно он не ощущал подобного. С любимым человеком все было совершенно иначе. Стас закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Им с Женей еще многое предстоит наладить в своих отношениях, но это был первый шаг, и колдун искренне радовался, что они его сделали. Он подумал о сыне. Когда-нибудь тот вырастет и станет самостоятельным, и тогда Стас сможет возобновить общение с ним. Он очень хотел бы сделать это сейчас, но все еще боялся, что этим поставит его под угрозу, ведь ребенок – не боевой колдун УСК. Стас слал ему письма, надеясь, что когда сын повзрослеет, то прочитает их и поймет, почему отца не было в его жизни.

Колдун не знал, как сложится его жизнь дальше, но был уверен – она только в его руках, и он сам будет ее строить. Он очень хотел увидеть, куда приведут его мечты.

Лихов

Вся группа была подавлена смертью Виктора. Лихов не находил себе места. Приказав остальным оставаться в укрытии, сам он спустился в подземные ходы и шатался там… Он даже не знал сколько. Долгих восемьдесят лет они жили в спокойствии, пусть все было не всегда гладко, но они жили и даже неплохо. А сейчас в одночасье все рухнуло. И хотя Виктор не мог не знать, на что он шел, превращаясь, Лихова все равно не покидало терзающее чувство вины. Если бы не он, ничего этого не случилось бы. Если бы не доверие к самому ближайшему соратнику, Виктор был бы жив.

На самом деле Лихов раздумывал, нужно ли брать с собой уже один раз совершившего ошибку товарища, но в итоге все же решил, что стоит дать ему шанс. Лидер ждал, что Виктор будет во всем подчиняться после того промаха с Лаврентьевым, но тот, похоже, решил доказать свою верность слишком уж экстремальным способом.

И все-таки, каким бы он ни был, Виктор был другом и самым близким, самым преданным существом. И он погиб от глупого просчета лидера группы. Лихов, чтобы не сгореть в огненном безумии от горя, в какой-то момент принял демонический облик. С ревом он разогнался и врезался в стену. Затем отскочил и ударился о противоположную. На бетонный пол коридора посыпались осколки красного кирпича. Лихов взвыл, а затем снова бросился бежать. Он снес опору кирпичной арки-перехода между двумя коридорами, но едва ли заметил это. Наконец в небольшом пустом зале-перепутье, откуда в стороны расходились четыре коридора, нечистый остановился и упал на колени. Лихов сжал кулак и со всего размаху ударил им по бетонному полу. От эпицентра удара в стороны разошлись трещины. Облик демона медленно изменился, тот снова превратился в человека. Он тяжело дышал, зажмурившись и не желая видеть ничего вокруг. Но это не помогло удержать слезы. Они полились из единственного глаза, впервые за всю его долгую жизнь.

Только сейчас Лихов остро осознал, как не прав оказался, выбрав путь мести. Но тогда он верил в справедливость своих действий. И вот к чему привела цепь событий, запущенная им убийством Варвары Красы.

Но демон плакал не только об ушедшем друге и собственных рухнувших надеждах. Он рыдал о той жизни, которая ушла вместе с ним, и о нелегкой судьбе других собратьев, которая ждала их дальше. Лихов знал, что теперь у него остался один путь, и надеялся, что другие смогут прожить без него. У них было восемьдесят лет, чтобы научиться.

Вытирая лицо, он поднялся с колен и осмотрелся, ориентируясь. Поняв, где находится, Лихов понуро зашагал в сторону ближайшего к убежищу группы нечистых выходу.

* * *

Оказалось, что демоны дожидались его, не смея высунуть носа из укрытия – подвала старой полуразрушенной кирхи где-то на юге города. Там они прятались, когда ситуация становилась особенно опасной. Когда-то Лихову удалось выяснить, что в подвале располагалось бомбоубежище, но после войны оно перестало представлять ценность и интерес. Нечистые решили присвоить его себе, и там все было оборудовано для вполне комфортной жизни.

Однако Лихову из всей группы сейчас нужен был лишь один демон. Разведчик Максим, или Макс, как привыкли называть его нечистые. Именно его наравне с Виктором лидер мог по праву считать своим ближайшим соратником. Лихов молча поманил Макса за собой к выходу из кирхи. Разведчик не задавал вопросов, лишь покорно последовал за товарищем. Они вышли из руин на улицу, в звенящую от голосов птиц рощицу. Стоял жаркий летний день, но нечистые не ощущали ни холода, ни тепла.

Лихов отвел Макса подальше, чтобы никто ненароком не подслушал их разговор.

– В чем дело? – спросил разведчик, когда нечистые остановились под раскидистым дубом.

– Съешь это, – тоном, не терпящим возражений, приказал Лихов и кинул Максу целую пригоршню янтаря, упакованного в зип-пакет.

Демон поймал его и с сомнением осмотрел.

– Тут же нашим на неделю хватит…

– Ешь.

Макс пожал плечами, высыпал янтарь на ладонь и отправил в рот. Он хорошенько разжевал камни, которые для его зубов не были твердыми, и проглотил массу.

– Отлично, – прокомментировал Лихов, а затем его голос утратил показное равнодушие. – Мне надо сказать тебе кое-что очень важное. Но для начала – как группа?

– Они напуганы, шокированы и тоскуют. Смерть Виктора их подкосила, – вздохнул разведчик.

– К сожалению, их ждет еще одно потрясение. И я надеюсь, что ты сможешь помочь им справиться с ним. Я ничего не скажу на прощание, потому что они не дадут мне уйти.

– На прощание? Уйти?

– Да, Макс. Я собираюсь сдаться УСК. Все это зашло слишком далеко. Виктор погиб именно из-за этого.

– Но это практически самоубийство! – изумленно воскликнул разведчик.

– Я собираюсь предложить им сделку: свою свободу в обмен на обязательства Рысиной снабжать вас алатырем. Если УСК возьмет процесс под контроль, колдунье не отвертеться. Вы сможете жить дальше, ничего не боясь. Но кому-то нужно будет вести группу. Я не смогу им больше ничем помочь. Ты должен будешь занять мое место.

– Лихов, ты что?! – Похоже, разведчик не на шутку испугался. – Я не смогу!

Лидер шагнул к нему и положил ладони ему на плечи. Он был выше Макса на полторы головы и смотрел на него сверху вниз.

– Сможешь. Ты же все эти годы видел, как это делаю я. А еще ты всегда был среди всех самым самостоятельным. Взять хотя бы твои задачи разведчика. Все будет хорошо, я в тебе не сомневаюсь. Иначе никак, Макс. Алатырь почти на исходе, и