class="p1">Так-то они хранились под замком, и брать их могли только библиотекарь и тейн… сколько раз Бертран смотрел на эти книги! Старые, такие старые…

И что?

Бросить их здесь?

Ладно, камни уже отправились в заплечный мешок, а потом — потом Бертран принялся ломать тайник. А что?

Если там наверняка что-то ценное!

Получилось не сразу, но мальчишка был упорен, а тайник не рассчитан на небольшой ломик, которым его и поддели. Не прошло и часа, как Бертран отломил панель, которая прикрывала нишу в стене, и с недоумением уставился на пергаменты.

Немного, штук десять свитков. Старые, явно лет сто им есть, а может, и больше, тогда так писали. И… минутку, это не пергамент?

Точно. Это шелк. И на нем не написано, а вышито.

Бертран аж задохнулся!

Это ж… это…

Для тех, кто понимает, это огромная ценность!!! Так раньше самое важное хранили, чтобы случись что, не размокли буквы, не поменялся смысл…

Сможет он свитки упихать в мешок?

Удавится, но упихает! Они и не особенно длинные, две палки длиной в локоть, на них накручены е слишком толстые полосы шелка.

Лучше он кое-что из одежды здесь оставит. Да чтобы он ТАКОЕ бросил⁉

Никогда!!!

Свитки перекочевали в мешок, а старые штаны Бертрана из мешка. Жаль, но все не влезало.

Бертран выдохнул. Огляделся по сторонам… библиотека выглядела ужасно. Растерзанные книги, изуродованные переплеты, да, и тайник взломанный…

Как же ему претило то, что он собирался сделать. Как же было тошно и тоскливо, и руки дрожали, словно у отца после недельного запоя. А выбора нет…

Кремень, огниво, искра… старый пергамент занимался неохотно. Но Бертран был в себе уверен. Что он — костров не разжигал что ли?

Дождался момента, когда пламя разгорится как следует, когда его жадные язычки поползут к полкам, к другим книгам, бросил на библиотеку прощальный взгляд.

— простите. Я бы никогда… так жизнь повернулась.

И рыбкой скользнул в вентиляционное отверстие.

Он успел удрать до того, как стража почуяла запах дыма, до того, как прибежали тушить… успел. И не узнал, что месть его свершилась примерно наполовину.

Вся библиотека не выгорела. Но и той половины, которую сжег мальчишка, хватило, чтобы тейн долго бесился. Погибли рукописи, которые нельзя было восстановить.

Погибли знания.

Не о святых, хотя и их жалко. О Многоликом. О двуипостасных и их обрядах. И это было невосполнимо. А еще необратимо сгорела та часть, в которой был тайник. Тейн даже не понял, что кто-то его предварительно ограбил — обшивка стен тоже выгорела начисто, Бертран же поджигал все рядом с тайником. Оставалось только локти себе кусать.

Лучше бы он отдал свитки брату Винсу или Томе в лабораторию! Лучше бы…

А сейчас остались обрывки знаний, которыми он так не хотел делиться. Он-то помнит, но ведь не все! Ах, какое невезение! Какое ужасное невезение!!!

* * *

Мария сидела перед зеркалом, и расчесывала волосы. Щетка чуть ли не со свистом проходилась по черным кудрям, Мария бесилась и ярилась.

Дворррррр!

Дворрррец!

Бесило все. И условности, и придворные, которые смотрели на нее так, словно у нее рога и хвост отросли, и не слишком расторопные слуги, впрочем, последние особенно не нарывались. Слуги отлично умеют слушать и слышать, они уже знали, что король и королева… нет, они не помирились, но лучше лишний раз и не нарываться. Король в растерянности, а королева, кажется, отрастила себе когти и зубы. И получить оплеух нерадивый холоп может с обеих сторон.

Но это-то ладно, переживет она и слуг, и придворных. Может, и в прямом смысле этого слова — переживет, если не убьют раньше. Но…

Но кто сказал тем же Эрсонам, что им все сойдет с рук? Склизкая гадина!!!

Может, сползать, да и укусить его? Два раза?

Останавливало одно соображение. Эрр Эрсон жил не во дворце. Свои покои у него были, но это скорее, вопрос престижа, или остаться, когда уже сил нет, падаешь, где стоял и засыпаешь. Дворец не резиновый, а тут еще и придворные… в итоге комнатушка размером со спичечный коробок — уже невероятный знак милости короля, и весьма ценится. Там можно переодеться, поспать, да просто — на ночном горшке посидеть без соседей! А то башенки тут есть, куда ж без них?*

*- да-да, вполне себе общественный туалет. Для всех. Кто хочет — заходи и садись, без разделения на пол и возраст, вот где гендерное равноправие-то было! Прим. авт.

А по столице ползти и искать Эрсона, оно того не стоит. Припоминая быт и нравы средник веков, Мария решительно не готова была ползать вот по этому — пузом! Змею тоже стошнить может! Запросто!

А еще… местные маргиналы к мимо проползающей змее отнесутся очень положительно. Как к закуске, их и яд не остановит! Защищаться будет бесполезно. Пятерых перекусала? Подохли? Да и пусть их, нам больше достанется!

Придется подождать.

Рано или поздно Виталис получит все, что заслужил, но не сегодня. Хотя и жаль.

Эрра Розабелла заглянула в спальню.

— Ваше величество, к вам его величество!

— Не поняла?

Кто, простите? И на кой?

Расческа глухо стукнула о стол.

Мария и сама не понимала, какое она производит сногсшибательное впечатление. В одной нижней рубашке из темно-зеленого шелка, с распущенными волосами, тоненькая и изящная, совсем юная в свете свечей… Иоанн даже рот открыл.

Он тут стоит, весь такой, внушительный, в ночной рубашке и колпаке, и Мария перед ним… последние годы он в ее кровать и не приходил, считай. Так, пару раз в неделю, надо же ему где-то выспаться?

Но чтобы вот так, стоять и разглядывать свою супругу? Смотреть на изгибы ее тела под тонкой тканью, и откровенно облизываться?

Иоанн почувствовал, как у него все напряглось, запульсировало…

— Мария…

— Слушаю?

— Я надеюсь, что эту ночь мы проведем вместе? В знак примирения?

Мария открыла рот. Закрыла. Как-то приличных слов у нее не было, а неприличные при всех дамах произносить не хотелось.

Иоанн решил, что дело «на мази», шагнул вперед, и протянул руку.

— Идем, дорогая. Эрры, все свободны…

И так недвусмысленно повернулся в сторону спальни.

Мария, словно в дурном сне, смотрела, как выходят все эрры. Как Иоанн берет ее за руку своими пальцами, напоминающими свиные сардельки, и тянет к спальне… и тут терпение у женщины закончилось.

— Ах ты ж…!!!

Последующая тирада была незнакома Иоанну. Откуда приличному королю такие слова-то узнать? А вот Мария Ивановна в налоговой и не такое выслушивала!

— Да я тебя… и… через…