Ира не успела опомниться, как охрана сопроводила их в тесную белую комнату за сценой. Елисей не соображал, где находится. Он сел на пластиковый стул и, забетонировав ладонями уши, уткнулся глазами в пол. Камай и Акман прижались спинами к стене и ждали, что им предъявят. Шалкиев, присоединившийся к ним, с нетерпением поскребывал ногтями щеку.

Ира растерялась. Она многократно воображала сцену, как ее поймают и приведут на допрос. Методички анархистов советовали отрицать любые обвинения и ни в коем случае не принимать правила, навязанные теми, кто носит форму. Они будут притворяться добрыми и лояльными, дружелюбными и сострадательными – не верь им. Ты ничего не знаешь и ни к чему не причастна. Ты не сотворила ничего плохого, что бы там тебе ни вменили в вину.

Украдкой Ира посмотрела на часы. С начала акции не минуло и часа.

В комнату вошел полицейский в фуражке. Несмотря на высокий рост и густые усы с сединой, он не производил впечатления грозного офицера. Обычное крапивное семя, досиживающее до пенсии на хлебной должности.

Полицейский конфисковал листовки и записал паспортные данные каждого. Все, в том числе и сама Ира, покорно предоставили паспорта.

– Кто организатор мероприятия?

– Я! – синхронно ответили Ира и краевед.

Они переглянулись.

– Я директор музея традиционного беледышского быта, – ровным тоном произнес Шалкиев. – Я собрал активистов и организовал эту акцию с целью выразить протест против проведения крафтового фестиваля на территории городской ярмарки. Ничего предосудительного мы не совершали.

Полицейский коротко кивнул и вышел. Ира чуть не обвинила Шалкиева в своеволии и упрямстве, но вовремя прикусила язык. Не хватало им между собой перессориться в самый опасный момент.

К активистам заглянул Сергей. По его лицу было не понять, наладил ли он порядок в павильоне или нет.

– Допрыгались? – произнес он. – Посидите и поразмышляйте о том, какие вы ничтожные. Сами ни на что не способны, только и готовы обосрать все вокруг. Тьфу.

Он снова покинул комнатку. Активисты остались в сопровождении охранников с квадратными, будто вытесанными из камня, головами. От каждого из них веяло служебной скукой и безразличием.

– Что нам сделают? – спросил Акман.

– Ждите.

За пятнадцать минут ожидания они успели передумать десятки мыслей, одна тревожнее другой. У Иры пересохло во рту.

Что, если она зря отвергла помощь того незнакомца, Максима?

Усатый полицейский вернулся в сопровождении Хрипонина. Судя по нетерпению на лице Сергея, тот знал о вердикте не больше активистов. Полицейский обратился к директору музея.

– Шалкиев Япар Тимерович, задерживаю вас до выяснения обстоятельств. Остальные свободны.

– Что за пижня? – воскликнул Сергей. – Их всех надо арестовать!

– Распоряжение Михаила Владимировича, – откомментировал полицейский.

Сергей

Он выкинул телефон в урну. Чтобы брат не доставал с разносом и чтобы вообще никто не доставал.

Совершенствуемся для каждого еблана, заботимся о каждом мудаке!

Сука, сука, сука, сука, сука!

– Ну как, папа, крафтанул?

– Уебывай с моих глаз!

Сука!

Интерлюдия

О пользе крафта

Давненько я не выкладывал здесь ничего, аж совесть замучила.

Задался я на днях философским вопросом. Что первично: блогер или контент? Или, если выражаться языком психоанализа, субъект или продукт?

Как ни странно, второе. Блогер заточен на контент и подчиняется ему. Каждый следующий пост обязан строиться по той же модели, что и предыдущий. Блогер вынужден подражать самому себе, ориентироваться на формат, в который ранее неизвестно на кой ляд подался. Иначе подписчики разбегутся.

Так работает цивилизация, запрограммированная на повторение. Или обреченная на него, если угодно. Мне ближе первая метафора. Не потому, что я предпочитаю язык машин языку мифов, а потому, что программу изменить можно, а судьбу – навряд ли.

Так что же такое крафт? Если мы откроем толковый словарь В. И. Даля в редакции 1863 года, то прочтем следующее: «Крафт есть ремесленное дело в какой-нибудь области, когда товар изготавливают лимитированными партиями, а превыше всего ценят уникальность его и качество, сиречь кондиции». Брокгауз и Ефрон отмечают, что крафт «призван изумлять и потрясать подобно неподцензурным сочинениям солнечного камер-юнкера А. С. Пушкина». Короче, если в баре вам предложат не «светленькое» или «темненькое», а степной стаут на кумысе, то будьте уверены: это крафт.

Все это легко счесть баловством и дозволенным творческим хулиганством, ведь крафт, хоть и выламывается за рамки обыденности, не переворачивает ее с ног на голову. Степной стаут на кумысе не меняет картину мира и остается потешным придатком к «Балтике» и «Сибирской короне», не размыкая кольцо повторений. Тем не менее есть в крафте и нечто, не побоюсь этого слова, прорывное.

Крафт – это поле для спонтанных встреч и веселых совпадений, это плацдарм для борьбы с госстандартами и тираничными тождествами.

Крафт – это обещание свободы и путь к привычности непривычного.

Крафт не производит революцию, но создает условия для ее осуществления. И ради этого не жалко схлопотать по щам. Испытано на собственной шкуре, о чем не без гордости сообщаю.

Марк

Он уснул на боку, положив голову на руку.

Тело и разум опутал морок, голый, бесформенный, не опосредованный картинками и сюжетами. Что-то безжалостное и неживое сжало со всех сторон, подавляя в зародыше каждый импульс и каждое намерение. Слабые разряды тока прокатывались по руке, почти онемевшей ниже локтя.

Подхваченный инстинктом самосохранения, Марк вырвался из власти оцепившего ужаса и вскочил на постели. Застоявшаяся кровь хлынула в полые сосуды, как лава. Кисть, ожив, загудела от боли. Пальцы с трудом, но зашевелились.

Теперь ткани не отомрут.

Сон снова одолел Марка.

Утром он чистил зубы зажмурившись, чтобы не видеть крови на щетке.

Завтрак впервые за долгие месяцы доставил удовольствие. Необходимость в спешке отпала, и Марк съел тройную порцию яичницы с ветчиной. За кофе его настигло озарение: глазунья получила свое название потому, что круглые желтки напоминают глаза. Глазунья встречает смерть с распахнутыми глазами.

В номере Марк открыл ноутбук, завел «ВКонтакте» аккаунт на имя Максима Маркова и набрал сообщение Ире.

Ира, здравствуйте!

Я тот самый Максим, который предлагал вам помощь.

Как вы помните, я сбежал с фестиваля в опасный момент и бросил всех вас. Я обязан исправиться.

Через полтора часа я приеду к общежитию с деньгами. Вы сможете потратить их на возможные судебные разбирательства и на погашение потенциальных штрафов. Считайте это запоздалой попыткой компенсировать малодушие, допущенное мной ранее.

Повторяю, через полтора часа у общежития.

Затем я навсегда отбываю