– Батюшка! – Попадья осторожно приподняла супругу голову.

Тот насколько можно попытался оглядеться одним глазом и тихонько пробормотал:

– Мне отмщение, и аз воздам…

– Да что ж ты удумал? – Арина успела изучить своего мужа и мгновенно поняла ход его мысли. – Ты вспомни, кто ты есть! Хоть на себя посмотри, как дух только держится!

Посмотреть на себя отец Феофан не мог. Он и по сторонам-то взирал с огромным трудом. Даже непонятно было, каким чудом батюшка еще не лишился сознания, да и вообще, как он остался живым. Тем не менее священник явно успел все решить для себя, и временная немощь могла задержать выполнение замысла, а вот помешать ему – нет.

Он попробовал приподняться и не смог. Арина с готовностью попыталась помочь, однако где женщине, пусть далеко не худой, справиться с такой тушей?

Однако разбитые губы отца Феофана вновь шевельнулись, и Арина услышала ту же фразу:

– Мне отмщение, и аз…

А потом сознание милостиво покинуло страдающее тело…

Мадатов вихрем ворвался в избу с пирующими. Глаза свежеиспеченного полковника горели азартом, усы воинственно топорщились, сам он был настолько возбужден, что даже не обратил внимания на виновника торжества.

– Господа офицеры!

Гусары торопливо вскочили, приветствуя командира, но тот лишь махнул рукой:

– Господа! Братья! Только что узнал – корпус Воинова из Молдавской армии уже встал неподалеку. – Мадатов орлом оглядел подчиненных и только теперь заметил Лопухина. – Ты вовремя, князь. Скоро наступление, господа!

– Ура! – Офицеры рявкнули так, что ветхая избушка не рассыпалась только чудом.

– Ставлю дюжину шампанского за хорошую новость! – воскликнул Лопухин, и что за беда, что взять его было негде!

– Ура!

Голоса гремели, словно дело уже происходило на поле битвы.

– Ура!..

Оделись мы ближе к полудню. Причина облачения была банальнейшая – пробудившийся аппетит. Мелькнула мысль заказать обед прямо в номер, в гостинице и ресторане знали меня достаточно хорошо и выполнили бы заказ без лишних вопросов. Зато лишних ответов было бы слишком много. И ладно бы, если б речь касалась только меня. Я старомодный человек и при всем нынешнем феминизме компрометировать Диану не хотел. Даже при том, что скоро она покинет наш город и большинство прислуги привычно позабудет об ее существовании.

– После обеда отправимся ко мне в село. Увидишь, как я живу, покажу окрестности, дом, познакомлю с Мюратом и Петрушей… – Кажется, у меня в голосе появились командные нотки.

– Собственник ты мой! – Диана мимолетно прижалась ко мне, давая понять, что не возражает против подобного распределения, мазнула губами по щеке и, лишь отодвинувшись, поинтересовалась: – Хоть кто такие твои Мюрат с Петрушей?

– Конь и попугай.

– У тебя еще конь с попугаем есть? – удивилась женщина.

– Одно из преимуществ сельской жизни – иметь любых животных, каких только хочет душа.

– Хорошо. Но если ты здесь, то кто за ними смотрит там?

– Так я же помещик. Разве перед ними хоть раз стояла такая проблема? – Я ответил вроде бы в шутку, при сем не соврав ни в одном слове. Благо, поверить было мудрено.

– Я никогда не брала интервью у помещика, – сообщила Диана. – Не можешь поделиться реалиями помещичьей жизни?

– На данном этапе или вообще? Я никогда не слышал, чтобы у помещиков кто-нибудь когда-нибудь брал интервью. Жизнь их описывать любили, а вот спросить мнение по тому или иному поводу как-то забывали.

– Наверное, люди вы скромные, – начала потешаться Диана.

– Наверное. И такими же останемся впредь. Зачем нам слава средь полей? Зачем известность средь дубрав? Живем мы просто, без затей, и прост как жизнь у всех нас нрав. – Рифмованные строчки родились сами, и были они едва ли не первыми в жизни.

– Чье это?

– На этот раз – мое.

– Ты еще и поэт?

– Увы – нет! Сам не знаю, как получилось. Наверное, твое присутствие влияет благотворно, – признался я к немалому удовольствию Дианы. – Если читаю – то что-то чужое.

– Почитай, – неожиданно попросила она. А говорили, будто стихи уходят в прошлое!

– О, пощади! Зачем волшебства ласки слов?

Зачем сей взгляд? Зачем сей вздох глубокой?

Зачем скользит небережно покров

С плеч белых и груди высокой?…

– Спасибо, – поблагодарила Диана, когда я закончил читать. – Очень хорошие стихи. Кто их написал?

– Один знакомый. Уже давно, еще в пору молодости.

Женщины позабыли о Денисе Давыдове, и я ничем не рисковал. Как-то сорвалось с языка хвастовство о приятельстве с автором, так если не называть имен, ничего страшного в том нет. Как и в том, чтобы пригласить к себе в гости. Мы так и не сумели понять механизма, однако каждый посторонний видит в Орловке лишь то, что хочет и ожидает увидеть. А так как никто не ожидает, да и не хочет правды, опасаться разоблачения не приходится.

И все-таки не слишком ли я пру на рожон? Простительно терять голову от хорошенькой женщины когда тебе двадцать с небольшим, но когда двести с лишним, это уже смешно.

Или мне просто давно не попадалась ни одна, кто вызвал бы вполне определенный отзвук в душе?

О, женщины!..

Стук в дверь несколько раз прерывал размышления Юрия. При этом он никого не ждал. Саня должен был уехать по делам и появиться лишь после обеда, прочие сейчас репортера не волновали, однако стук время от времени повторялся. Кто бы ни домогался общества телеведущего, он был излишне настырен и уже потому не мог пользоваться симпатиями.

Открывать Юрий не собирался. Он был занят и не желал тратить время на пустые разговоры. При этом, как каждый представитель его профессии, Михайлыч был в определенной степени любопытен. Если вначале он молчал, не отвечая на призыв, то затем, при очередном повторном стуке, тихонько, фактически бесшумно, подкрался к двери.

– Юри! Ты спишь? – почему-то по-английски спросили за дверью. Негромко, стараясь не привлекать внимания прочих жильцов. Слышать Юрия посетитель не мог, вероятно, просто позвал в расчете, будто репортер немедленно проснется от тихого голоса и впустит незнакомца в номер.

В коридоре послышались шаги, затихли рядом, и кто-то другой осведомился на том же языке:

– Что он?

– Не отзывается. Но из номера никуда не выходил, – тоном своим ответ больше напоминал доклад начальству.

– Наверное, никак не отойдет после вчерашней пьянки, – пренебрежительно заметил «начальник». – Но дождаться его ты обязан.

– Слушаюсь! А как там…