Вчерашние события слишком быстро вырвались из-под контроля, круша все на своем пути, в том числе и чувства Хейдена ко мне. И это, надо признаться, задевало меня сильнее всего. Я только начала привыкать к совместной жизни с ним и… потеряла его раньше, чем совместная жизнь по-настоящему началась.

Надо было сказать ему не вчера, а раньше.

Конечно, не в первый день. Позже, когда поняла, что он мне небезразличен. Вот тут-то и надо было признаться, кто у меня отец. Я уже тогда знала, что он меня не убьет и не причинит вреда. Могла бы рассказать и об этом. Случись мое признание раньше, сейчас я лежала бы с ним в палатке, утыкаясь ему в грудь, а не сидела бы в росистой траве.

Я еще плотнее прижала ладони к глазам, пытаясь стереть воспоминание о том, как Хейден вчера смотрел на меня. Никакие ухищрения не помогали; похоже, я была обречена видеть перед собой искаженное болью и разочарованием лицо Хейдена. Меня захлестнуло чувство вины. Вспомнилось брошенное в запале: «Думаешь, я мечтала о такой жизни и мне хочется здесь находиться?» Его лицо мгновенно изменилось. Гнев уступил место пустоте и еще чему-то, похожему на безразличие. Мне это совсем не понравилось. Я ненавидела себя за эти слова, поскольку на самом деле я так не думала.

Шелест за спиной отвлек меня от самобичевания. Я резко повернулась на звук, не зная, что увижу. Сердце заколотилось. Я увидела Хейдена, и у меня перехватило дыхание. Облегчение и удивление, промелькнувшие на его лице, тут же сменились хмурой гримасой. Выйдя из палатки, он нахмурился еще сильнее.

Хейден…

– Ты по-прежнему здесь, – глухо пробормотал он, не меняя выражения лица.

– А где еще мне быть? – тихо, с нескрываемой покорностью спросила я.

Плевать на уязвленную гордость. Я хотела окончить это сражение, однако что-то мне подсказывало: понадобится немало времени и столько же усилий. Доверие в нашем мире было вопросом жизни и смерти. Оно направляло каждое действие и решение. Доверие легко терялось и с большим трудом завоевывалось. Для Хейдена доверие было невероятно важным, а я его разрушила. Все проще простого.

На мой вопрос Хейден не ответил. Лишь пожал плечами и подошел к костровой яме, присел на корточки и стал возиться с устройством нового костра. Умело сложил дрова, подсунул вниз растопку. Огонь вспыхнул с первой спички. Хейден осторожно подул на язычки пламени.

Я хотела поговорить с ним, исправить то, что накосячила вчера, но не знала, как и с чего начать. Я пересела на бревно. Хейден не подошел и не сел рядом. Погруженный в свои мысли, он все так же сидел на корточках перед огнем и смотрел на пламя. Я закусила губу, не выпуская слова, рвавшиеся наружу. После практически бессонной ночи и довлеющего чувства вины мое самообладание никуда не годилось.

– Я должна была сказать тебе раньше, – тихо произнесла я. – Как только начала… доверять тебе. Вот тогда и надо было.

Хейден не ответил. Даже не взглянул на меня, но слегка дрогнувшая бровь показала, что он слышит мои слова. Я тяжело вздохнула и запустила пальцы в изрядно спутанные волосы. Этот жест я переняла от Хейдена.

– Знаю, ты не хочешь говорить, и это нормально… – начала я, ненавидя отвратительное чувство беззащитности, порожденное собственными словами. – Но мне нужно, чтобы ты знал: ты прав. Я должна была рассказать тебе раньше. Из-за этого тебе сейчас так паршиво, и твое состояние вполне оправданно.

– Оправданно? – вдруг переспросил он, взглянув на меня исподлобья. Вид у него был подавленный. – А ты понимаешь, почему мне сейчас так паршиво?

– Понимаю, Хейден, – ответила я, покачивая головой. – Я поставила под удар всех, о ком ты заботишься. Я не виновата, что являюсь дочерью Селта, и мы с тобой оба понимаем: этого факта не отменить и не изменить. Но я могла рассказать тебе раньше, а не вчера, и ты бы уже знал.

– Всех, о ком я забочусь, – задумчиво повторил Хейден, вновь отворачиваясь от меня.

– Да. И я хочу извиниться за свое молчание.

Затаив дыхание, я ждала его ответа, мысленно умоляя принять мое извинение. Оно лишь незначительно исправит положение, но надо же сделать первый шаг.

– Я понимаю, почему ты не сказала мне сразу, – произнес Хейден, вновь не замечая моего извинения.

– И?.. – осторожно спросила я.

– И я тебя не виню. Просто жалею, что ты не сказала мне раньше. Естественно, твоего происхождения нам не изменить, но знай я об этом с самого начала, я бы действовал гораздо осторожнее.

– Значит, нам посчастливилось.

Это были мысли вслух. Слово «мы» после вчерашнего звучало более чем странно, но от него мое сердце воспарило. Появился лучик надежды.

– В этом мире, Грейс, нет никакого «посчастливилось». Люди рождаются и умирают. Только и всего.

Хейден изменил позу, сев на землю возле костра. Садиться рядом со мной не захотел. Каждое его слово было тяжелым, пронизанным тьмой. У меня внутри все похолодело. Мне очень не нравилась тяжесть, овладевшая им. Он и так держал на своих плечах весь Блэкуинг. Зачем же взваливать дополнительную ношу?

– Мы живем и умираем, – сказала я. – Но жизнь состоит не только из этого.

Я ненавидела состояние, в котором сейчас находился Хейден. Ненавидела мысли, наполнявшие его голову. Все это было прямым следствием случившегося вчера.

– А из чего еще она состоит? – с язвительной горечью спросил он.

Его настроение портилось с каждой секундой. Не выдержав, я нахмурилась:

– Из друзей. Из семьи, и не важно, есть в ней кровное родство или нет. Из памяти о тех, кого мы потеряли. Из смеха, надежд на будущее… любви.

Мне понадобилось сделать глубокий вдох. Я чувствовала, как загорелись щеки. Наш странно начавшийся разговор вдруг стал крайне серьезным.

– Хейден, в мире осталось еще много прекрасного. Нужно лишь позволить себе это увидеть.

– В том-то, Грейс, и вся проблема.

Я ошеломленно сдвинула брови. Сердце колотилось. Я плохо понимала его.

– Поясни, что ты имел в виду.

Он тяжело вздохнул, провел большим пальцем по нижней губе и медленно покачал головой:

– Не обращай внимания.

Я плотно сжала губы. Допытываться мне не хотелось, а вспыхнувшую досаду я пыталась игнорировать.

Мы замолчали. В этом молчании прошло несколько минут, показавшихся мне часами. Затем, не говоря ни слова, Хейден вдруг встал с земли и принялся готовить завтрак на скорую руку. Ели мы тоже молча, после чего разобрали палатку и начали загружать вещи в пикап. Мне вспомнилось вчерашнее утро и непринужденная болтовня по дороге сюда. Казалось, это было давным-давно.

Остатки снаряжения заняли свое место на заднем сиденье пикапа. Дичь мы загрузили в багажник. К счастью, она еще не начала портиться.

Место нашей стоянки осталось позади. Я отчаянно надеялась, что там же останется и тяжелое настроение Хейдена. Мне хотелось, чтобы он превратился в себя прежнего, кого я только-только начала познавать: доброго, бескорыстного, хорошего парня, каким он был вопреки всем попыткам выглядеть суровым и бесстрастным. В того Хейдена я потихоньку влюблялась. Прежний Хейден и сейчас проглядывал сквозь навалившиеся тревоги, и мне искренне хотелось вызволить его из плена.