Чтобы обеспечить встречу покрытого крупными слизнями пота лба и платка, нелепо торчащим между крошечными пальцами, похожими на переваренные и вот-вот готовые лопнуть сосиски, Пелопею пришлось бы не только со всех сил потянуться раздутой, словно тухлая туша дерваля, рукой ко лбу, но и устремить голову, намертво зажатую между наплывами щек и подбородков, навстречу вожделенной тряпице. И все это сквозь усиливающееся сопротивление наслоений сала, преодолевая натужный скрип хрящей и сочленений, подвергая исковерканные невыносимой нагрузкой кости дополнительному истязанию, заставляя погребенное под жировой подушкой сердце все сильнее гнать по заросшим холестериновыми бляшками сосудам густую просахаренную кровь.

Вообще-то, для таких случаев Пелопея неотлучно сопровождал денщик, в чьи обязанности в том числе входило утирание лица господина начальника лаборатории сухим и чистым полотенцем. Но присутствие денщика в кабинете штандарт кафера Зевзера по прозвище Душесос дело немыслимое. Нет, строго говоря, денщик мог переступить порог этого кабинета вслед за своим хозяином, но вот только что от него осталось бы после встречи со взглядом господина штандарт кафера? Пустая оболочка, пригодная для расстилания на полу, да и то сомнительно, учитывая, что денщика Пелопей специально выбирал мелкого (из своих особых соображений и нетривиальных пристрастий), чья шкурка и на коврик не потянула бы, а так – на подстилку.

Пелопей попытался выпятить нижнюю губу подальше и тихонько подуть, надеясь обдать пылающий лоб относительно свежим ветерком, не до конца сгнившим в закоулках мировых запасов жира, но, как назло, с кончика носа в рот свалился слизень пота, и Пелопея от макушки до пяток пронзила молния отвращения. “Какой же я не вкусный”, промелькнула дурацкая мысль.

– А почему – ментососкоб? – стыло дохнул Зевзер, глазами-крюками подцепив пелопееву необъятную плоть и подвесив где-то под потолком.

– Сссс… – просипел Пелопей, лихорадочно соображая в столь неловком положении – что имеет в виду Душесос? То ли он желает поглубже вникнуть в теорию ментального зондирования (почти так же глубоко, как безжалостно буравящие тело глаза-сверла), то ли господин штандарт кафер желает разобраться в истоках словообразования данного термина (действительно, почему – “менто-соскоб”, а не “менто-скоп”, например?), а может он выказывает искреннее недоумение тем, с какой стати ничтожный начальник лаборатории ментососкобов взял на себя смелость произвести несанкционированный сбор образцов у наиболее доверенных его, господина штандарт кафера, офицеров?!

Учитывая, что под “искренним недоумением” у Душесоса вполне недвусмысленно подразумевалась долгая-предолгая и мучительная-премучительная агония, где смерть почиталась даже не избавлением, а страстной, но недостижимой мечтой, почти как модель шарообразности мира в теории баллистики, то Пелопей пожалуй впервые жизни ощутил весьма странное состоянии выскальзывания из столь привычного, но такого неповоротливого и, чего уж тут скрывать, осточертевшего вместилища души, как будто оно на мгновение распахнулось навстречу безжалостным экзекуционным глазам-пилам, приводимых в движение взглядом господина штандарт кафера – этой неукротимой машиной по препарированию всего и вся.

Ощутив невероятную легкость освобождения от телесного вместилища, душа Пелопея с отчаянной храбростью рванулась навстречу проникающему снаружи свету, впервые добравшемуся до тухлых закоулков сумрачного Я начальника лаборатории ментососкобов, но тут же оказалась зажатой в тисках мертвой хватки Душесоса.

Зевзер ощерил редкие, но неимоверно острые зубы, душа Пелопея заверещала, дернулась обратно в сторону расплывшегося на стуле отвратительной лепешкой тела, но глаза господина штандарт кафера тысячью ядовитых жал впились в ее эфирную нежность и чистоту, что трудно поверить – какое же отвратительное место она выбрала для своего пребывания.

Зашевелилась в недрах Кальдеры материнская трахофора. Пробудился среди ночи унтерменш, почувствовав как далекая мода его личности истирается, погашается чем-то неведомым и впервые ему неподвластным, но, не ведая ни страха, ни беспокойства, всего лишь открыл окно, впуская в спальню благоухание сада, окружившего дом плотной, непроницаемой стеной. А погрязшие в трюме, в гноище, Блошланге и десятке других мест бесконечной поверхности Флакша резонансные отголоски гештальта с ужасом ощутили как нечто омерзительное, нечистое, жуткое погрузило в них свои клыки и принялось с хлюпаньем высасывать тот кошмар, который они и принимали за жизнь.

– …В результате проведения рутинных разработок была осуществлена экспресс-проба крюс кафера Ферца. Методика экспресс-пробы подразумевает взятие ментососкобы во время ознакомления испытуемым с ментососкобом какай-либо личности. Учитывая, что крюс кафер неоднократно и тщательно изучал ментососкобы по делу Наваха, то осуществить подобную пробу не представляло организационного труда. Основная трудность заключалась в очистке интересующего образца от наведенных резонансов нерезидентной личности, чей ментососкоб переживался в тот момент испытуемым.

…Да, хорошо, сократим технические подробности. Добавлю лишь то, что ментососкоб крюс кафера осуществлялся четыре раза, и это позволило добиться хорошей точности и глубины спектра. Если бы не удалось погасить обычные в таком случае шумы, то обнаруженный феномен легко утонул бы в помехах. В каком-то смысле нашим усилиям благоприятствовало отсутствие четко сформулированной санкции на анализ данного ментососкоба, поэтому мы не ограничивались ни в ширине, ни в глубине проводимого исследования.

…Хотелось бы сразу развеять заблуждение о том, что ментососкоб позволяет читать мысли, намерения, память испытуемого. Несмотря на то, что данное заблуждение во многом облегчает работу компетентных органов, которым порой достаточно ткнуть, скажем, в Т-зубец ментососкоба, чтобы обвинить имярека во всех мыслимых и немыслимых преступлениях, на самом деле ментососкоб позволяет извлекать визуальную информацию весьма сомнительной фактической ценности. Ибо значительные искажающие воздействия на восприятие испытуемого оказывают эпифеномены непсихической природы.

…Простите, увлекся… Так вот, ментососкоб крюс кафера Ферца имеет двойную природу – базовую и скрытую. Можно сказать, что его ментальное пространство делят две совершенно разные личности. Базовый ментососкоб однозначно ассоциируется с господином крюс кафером как таковым – блестящим офицером, облеченным доверием и прочая, прочая. Скрытая личность не имеет ничего общего с базовой, и говорить о ней что-то определенное весьма затруднительно.

…Материковые выродки? Да, именно это и пришло первым в голову. Можно сказать, я испытал шок, а вместе с тем и восторг, ведь данная методика, окажись наша интерпретация верной, позволяла бы безошибочно определять глубоко законспирированных предателей в наших рядах. Но чем глубже анализировался двойной ментососкоб, тем все больше возникало у нас сомнений относительно его, скажем так, человеческого происхождения. В слишком уж необычных и невероятных для мира условиях он сформирован.

…Как я уже говорил, ментососкоб подвержен ощутимому влиянию со стороны внешних по отношению к психике феноменов. Механизм такого воздействия пока остается невыясненным, но его наличие несомненно. Что имеется в виду? С хорошей долей уверенности можно составить представление о том, в каких физических условиях происходило формирование испытуемого. Например, гражданин Дансельреха почти наверняка будет демонстрировать зубцы Ф, Н и Ч в третьей моде второго порядка. А, допустим, материковые выродки, скорее всего, будут обладать ярко выраженным резонансным наложением в диапазоне зубцов К и Л.